Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Почему ты мне так трудно даешься, жизнь?

Почему так мало, радости отпущено у тебя на мою долю?

Стоит плохая погода. Дождь и дождь без конца. Ну и хорошо. Хоть Киясовские не приедут к Первому Мая.

Когда не буду заниматься, я, наверное, целыми сутками буду спать. Спать, чтобы ни о чём не думать, ничего не видеть.

Хорошо бы спать, если бы приходил сон. А если и сон бежит от меня?

Состояние души просто ужасное. «Вы что, опять болеете?» — спрашивают коллеги.

— Да, болею.

Ну что им я могу ещё ответить? Не поймут ведь, что не столько телом, сколько душой болею.

«Не нравитесь вы мне такая», — говорит Там. Андр… А что я сделаю, если не могу быть другой?

С уходом большой любви ушла и жизнь.

Нет, не прожить мне долго на свете.

Об одном уж молю, чтоб выжить мне лет 5–8, пока дети встанут на ноги.

Ничего уже больше у меня в жизни не осталось.

Нет, не может быть у меня мёртвой душа в живом теле. Умрет и тело. Ну и пусть.

Сегодня тёплый, ясный день. Жить бы да радоваться. Нет, ушла моя радость, ушла и не вернётся. Не могу я без нее жить. Следом уйду и я.

Что я тут поделаю? Так уж верно на роду написано.

Ни с кем не делилась я своей радостью, и была она от этого полнее и глубже, ни с кем не делюсь я и горем своим, и от этого оно тяжелее и горше.

Хоть бы уснуть…

Получили сегодня от командира части, в которой служит Коля, благодарность «за хорошее воспитание сына Николая — достойного защитника нашей Родины».

Хорошо! Приятно!

Распределила свой вклад на 1130 рублей между сыновьями. Показала Пете. Рассказала, с какого времени я начала копить эти деньги и почему. Предупредила, что распределение этих денег есть первый шаг к разрыву с ним, если будет пить. Нарисовала ему перспективу, если он не сможет сдержаться. Кажется, кое-что понял. В обещание его я мало верю. Посмотрим, будет ли он дорожить семьей и детьми. Что мои слова не расходятся с делом — в этом он уже убеждался много раз. «Да я знаю, что ты — камень», — говорит.

Что же, приходится быть и камнем, только чтобы перед глазами моих сыновей не маячил пьяный отец. И я, конечно, пойду на всё, чтобы не допустить этого. Вплоть до разрыва.

Нет, не опора для меня мой муж в жизни.

Постоянно думай, находи, чем заменить его стремление к алкогольному опьянению. И попробуй найти, если высшее наслаждение он находит только в алкогольном опьянении да в физической близости с женщиной, найди, если так ограничены его духовные запросы, если нет у него никакого духовного богатства. Знаю, уйди я, он перестанет быть человеком.

Вот так и живём.

«Примерная, образцовая семья».

Вот и май пришёл. Светлый, тёплый, радостный, ясный.

30.04 было со мной очень плохо. В вопросе «За что?» вылилось всё. Невыносимая мука, душевная боль, с которой не могла справиться…. Пришли из больницы, напичкали разными снотворными, сердечными, успокаивающими, понижающими (давление подскочило до 230) давление и пр., насадили уколов.

Сегодня мне лучше. Но чувствую, куда-то ушла из жизни прежняя Анастасия Николаевна. Появилась новая, которая будет жить по инерции, отправлять в армию и встречать сыновей, женить их и нянчить внучат.

Я — многодетная мать, жена Петра Николаевича Колотова, которого должна поддерживать, и больше никто.

Самое лучшее было бы для меня совсем уйти из жизни, но я не могу причинить боль детям своей смертью. Им я ещё нужна. Жить, пока не подниму на ноги своих сыновей.

Вот ты какой ныне для меня, Май!

Приходила К.А., пригласила пить чай. Пойду. Посижу. Будто с мамой моей. Чтобы порадовать меня, Толя принёс и поставил на столик ко мне маленький букетик первых весенних цветов. Дети, мои дети, нет теперь ничего дороже вас для меня.

Дай-то вам бог не повторить судьбу матери в своей личной жизни!

Вчера пришли ко мне мои ученики. Около 15 человек. Хорошие мои друзья! Пошутили, поговорили и, будто, мне легче стало. Нет, во многих моих учениках сохранится добрая память обо мне. Я старалась отдать им всё, что было у меня в душе. Только сказанное от души и доходит, может дойти до души.

Всегда у меня было две семьи: одна дома, другая в школе — мой класс.

Как к богу, обращаю я слова свои, молитву мою к тебе: «Ну скажи же, скажи мне тёплое слово привета, верни мне радость жизни, возврати мне душевный мир и спокойствие, ведь можешь, можешь же ты быть человеком до конца. Будь же им, без твоего теплого слова, без твоего доверия и внимания ко мне нет мне жизни, нет и не будет, как бы ни убеждала я себя в обратном. Почему же ты молчишь? Разве не чувствуешь, как мне трудно терять тебя? Почему же ты молчишь?

И гаснет, гаснет огонь в душе, даже уже не огонь, а едва мерцающий огонёк тлеющего уголька.

Молчишь. Не ответишь.

Пришли почти все мои прошлогодние десятиклассники. Утром испекла им стряпни. Напоила чаем, потанцевали, поболтали. Встречаются вместе в последний раз. В мае восемь человек берут в армию.

Даже виду не показала, какая мука на душе. Пусть в своей памяти унесут меня такую, какая была.

Ушли, и я сникла, как пузырь, из которого вдруг выпустили воздух.

Какая-то пустота в душе. Не радует ничего: ни ясный, солнечный день, ни чистое голубое небо, ни хлопотливая возня скворцов у скворечника, ни набухшие, готовые вот-вот показать своё сокровище почки, ни радостные, весёлые голоса ребятишек, возбужденно встречающих первые теплые дни. Кажется, будто всё кончилось для меня. И даже предстоящая поездка к сыну в Ижевск не вызывает радостной мысли.

Если бы не в школу, отправилась бы сейчас на лесную опушку, вдохнула бы в себя силу пробуждающейся природы, тонкий, нежный аромат первых весенних цветов, почувствовала бы себя частичкой этой великой жизнеутверждающей природы, и может быть, и мне было бы легче. А сейчас тяжело…. Очень тяжело….

Вот привезу своего Вовку, и мы с ним сразу же отправимся за подснежниками — этими чудеснейшими из цветов.

Нет, не к людям тянет меня сейчас, тянет в природу, подальше от людей, ото всех.

А надо идти в школу, ловить на себе сострадательные взгляды коллег, от которых мне ещё тошнее, выслушивать эти вечные «Как ваше здоровье?» и врать: «Да ничего, уже лучше».

Как там «ничего»!

Хуже уж некуда. Смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать себя сильной? Не знаю.

Такое чувство, как будто я перехожу в другую, совсем новую для меня жизнь. Чувствую себя и душевно и физически очень слабой, как будто перенесла длительную, тяжёлую болезнь. Смогу ли я набрать прежнею силу (не физическую, конечно, тут я надежды и не питаю), в чём я почерпну её — не знаю. Сейчас же такая душевная беспомощность и слабость….

Или я преодолею эту слабость и снова буду по-прежнему сильной, или так и останусь слабой и тогда мне больше 5–8 лет не прожить. Едва ли я смогу пойти по третьему пути: отупеть, стать совершенно равнодушной ко всему, пить, есть, спать и ни о чем не думать. Едва ли смогу долго жить вот такой растительной жизнью, как сейчас. Но она сейчас мне совершенно необходима: слишком велика была нагрузка на нервную систему, и она не выдержала….