Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Нет, никогда уже то прежнее чувство к В.Г. не вернётся ко мне. Жгучее чувство стыда за себя, за то, что вдруг вот так открыла свою душу, и от неё равнодушно отвернулись, как огнем, опаляет меня постоянно. Недаром решение распахнуть вот так настежь перед кем-то двери в душу стоило мне седой полосы в волосах.

Нет, не живешь ты, уважаемый В.Г. для людей, живешь для себя, для своего благополучия и положения в обществе. И на чужую душу тебе наплевать. Нелегко мне было расстаться со своим божеством, но рассталась. А с нелюбимой работой будет расстаться гораздо легче. Расстаться навсегда. Но что останется у меня в жизни и душе после таких потерь? Не знаю.

Вот уже второй день гоняю свою корову на пастбище и не могу нарадоваться на чудесную красоту пробуждающейся природы.

Какие красивые у нас все-таки деревья! И осинка с её светло-зелёным стволом, и стройная сосенка с размашистыми лапами и коричневой будто запачканным снизу землей корой. Но красивее всех наша берёзка. Сейчас её белые стволы ещё просвечивают через зеленоватые сжелта, маленькие, клейкие молодые листики. Но пройдет какое-то время, окрепнут и зашелестят эти листики о вечной красоте, вечной жизни и вечном движении к свету, к солнцу, к радости и теплу.

Сегодня я провела свои последние уроки в школе. Скоро я совсем уйду и из коллектива, в котором работала 25 с половиной лет. Немного грустно. Как будто ещё что-то теряю, что-то уходит из моей жизни. Мои товарищи по труду. Я каждого буду помнить из них, каждого с их особыми, ему присущими чертами.

И все-таки я не жалею ни коллектив, из которого ухожу, ни работу, которую оставляю. Нет в нашем коллективе ни принципиальности, ни требовательности друг к другу, ни глубокой веры в коммунизм, ни ненависти к пьянству.

Вчера ездила на встречу с кандидатом в депутаты Верховного Совета в Совет Союза по Глазовскому избирательному округу Марковым Аркадием Терентьевичем — председателем Совета Министров УАССР.

…Зал заполняется прибывшими. Появляются работники РК, занимая места на первом и втором ряду. Втиснул в кресло своё тучное тело Соловьёв Е.П… У него солидная лысина на голове и этакое самодовольное выражение на лице.

Вспомнился разговор с Там. Мих. Касимовой.

— Ну чем он хуже В.Г.? — выпытывала я о Соловьёве (и не только о нём, сколько о В.Г.)

Она неопределённо хмыкнула и рассказала один случай из Соловьевской практики.

— Приехал он раз в колхоз и давай распекать доярок за то, что плохо работают. А одна доярка встала и говорит: «Вот вы нас ругаете, а то не спросите, в каких условиях мы работаем. Доишь корову, и задница пристывает». Так напрямую и сказала. В.Г. она так бы не сказала.

Руководителю надо уметь ставить себя на место труженика, уметь смотреть на вещи его глазами.

Интересно, как занимают места в президиуме. Одни деловито, другие солидно с достоинством, третьи торопливо, точно боясь, что их место займет кто другой.

А.Т. Марков. Простое мужское лицо, гладко выбритая голова, говорит спокойно и невыразительно. Но человек, говорят, дельный.

Сегодня здесь в Валамазе встреча с А.А. Сурковым, кандидатом в депутаты Совета Национальностей.

Мне понравилась речь Суркова, понравилось особенно его выражение: «С тех пор, как я хожу по земле, я старался делать так, чтобы людям не было худо оттого, что я живу».

Я тоже так стараюсь делать.

И ещё выражение: «Я счастлив тем, что надо мной не висел груз времени. Не заметил, как пролетели 70 лет».

Вот этого человека возраст, наверное, тоже не наводил на размышления, как и меня.

Ему 70 лет, а он молод душой и полон замыслов, хотя и совсем седой.

Для души нет ни времени, ни расстояния.

Нет, сейчас уже не думаю о том, что жизнь прожита. Впереди ещё всего будет.

Невыносимо трудно было расставаться в мыслях своих с самым дорогим для меня, с остальным расставаться мне будет легче. Даже с жизнью.

Чем же я запомню жизнь свою?

Ничего пока не знаю. Буду пока ездить, смотреть, а там видно будет.

Но со школой я расстанусь. Тут намерение ничуть не поколебалось.

Школа — не моя стихия, химия — не моё увлечение. Не химия, а политика, история и философия всегда влекли меня к себе.

Химия же только постольку, поскольку она есть наука о качественных изменениях.

Не химия привела меня на естественный факультет, а желание познать закономерности развития живой природы и человеческого общества. Естествознание — основа философии.

Нет, не на своё место я попала в работе и с удовольствием уступлю его другому.

Пришла К.А.: «Хотела, — говорит, — увидеть Феликса, думала он райкомовских привёз. А его где-то не видно».

— Зачем его вам? — спрашиваю.

— А что вы хотели передать В.Г. с ним? — как можно осторожнее спрашиваю я.

Она молчит, задумывается. И невысказанную боль читаю я в её глазах. Нет, даже самое хорошее отношение и внимание чужих людей к матери не заменит никогда внимание к ней её детей, которых выносила она в утробе своей, вскормила грудью, растила долгие годы.

У неё есть полное право рассчитывать на их внимание, на их поддержку в старости. Но их нет. И мать глубоко страдает, страдает, молча, без жалоб. Эх ты, «чуткий человек», неужели не понимаешь, как нужно им сейчас твоё внимание? Как тоскуют они о нем? Неужели не понимаешь, что ничто не заменит родителям внимания к ним со стороны детей? Что же ты, высох, что ли совсем? Вот К.А. собирается в Глазов, а я всем существом своим чувствую, с какой радостью поехала она бы к вам, «уважаемый» В.Г., пригласи бы вы её.

Но приглашения не следует, и они оба глубоко переживают это. Ни привета, ни внимания.

Я спрошу все-таки К.А., думает ли она побывать у сына в гостях.

Интересно, что она ответит? Нет, пожалуй, не стоит бередить ради интереса самое больное место, не стоит начинать разговор об этом.

Просто своим добрым к ней отношением буду помогать, ей переносить душевную боль.

Ох, как я понимаю их, хоть они и ничего не говорят, ни на что не жалуются.

Вчера привезла своего сыночка из Ижевска. Он сразу сначала побежал к своим друзьям, потом сходил с Толей на рыбалку. Сегодня всё что-то мастерит и проделывает опыты из «Природоведения».

Приехала утром, а вечером мои коллеги сделали для меня вечер по случаю окончания для меня работы в школе, по случаю перехода на пенсию. Пришли человек 35. Те из коллектива, кто больше уважал меня. Остальные не простили мне того, что всегда выступала против их пассивного отношения к пьянству, к поступкам людей; не простили и дела Пещерова В.М… Нас, выступивших против незаконной выдачи свидетельств об окончании 10 классов Пещеровым В.М., вступающим в партию, было всего пять человек, их — весь остальной коллектив, обрушившийся на нас за то, что отказали в приёме в партию Пещерову, за то, что довели до конца это дело.