Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Это совсем про меня, про всех других, пронесших сквозь горнило жизни молодость души и свежесть чувств, пронесших и ненависть, и любовь. Только мне мои молодые друзья не надоели. Приходит К.А и спускает меня с моих заоблачных высот на реальную землю, так же, как и мой Пётр.

Приходит кто-то из моих молодых друзей, мои ученики бывшие, или Тамара Касимова, и я снова молодею душой. Молодая я со своими сыновьями. Всегда почти молодая сама с собой.

Петя — депутат Поссовета. К нему пришла Фалалеева Кости жена Надя. Жалуется, что никакой жизни нет из-за пьянства мужа. Пьет, скандалит, бьёт, гоняет из дома её и детей. Хочет разводиться, просит придти, составить опись имущества.

Большие, серые глаза влажны. Худое бледное лицо. Молодая, а уже морщины.

Ненависть снова загорается в душе, ненависть к тем, кто портит жизнь другим, кто грязной, подлой паутиной запутывает человеческие отношения.

«Вы же люди, люди, а не звери!» — хочется крикнуть так, чтобы крик мой дошёл до души каждого. Нет, слаб мой ещё крик, слаб, потому что не поддерживается он криками других так, чтобы сливался он в мощный набат, призывающий к действию. Я говорю о нашем посёлке. Что я могу сделать? И опять голос: «Спокойно, спокойно, потерпи, наберись сил».

Зима неумолимо вступает в свои права, как старость. Сыпучий снег прикрыл ребристую дорогу, запутался в сухой траве, насыпался во дворы.

Вчера получила личное поздравление с пятидесятилетним юбилеем Удмуртии от РК КПСС и Райисполкома. Зачем сейчас мне эти знаки внимания от руководства? Слишком поздно!

Часы, юбилейная Ленинская медаль, опять часы, личные поздравления, и все это за два последних года, за время, когда я больше болела, меньше делала и не было ни одного знака одобрения за целых 15 предыдущих лет! Я и не ждала как-то этих наград, работала и работала, порой забывая о сне, о моих маленьких шестерых сыновьях, о еде, об отдыхе, делала, отдавая себя всю. Тогда не отмечали, не награждали. Зачем же сейчас мне эти награды?

К чему они мне?

— Мама, за что тебе дали этот будильничек? — спрашивает меня Вова.

— А ни за что, сын. Просто так. Дали и всё.

— Разве дают «ни за что»?

— Видимо дают, раз дали.

Я знаю, что рождаю в душе сына недоверие, но не буду же я ему врать!

Я, пожалуй, напишу в РК письмо, если они ещё раз окажут мне такую «милость», скажу, что не буду больше получать незаслуженное. Работать же так, чтобы было меня за что поощрять, я уже больше не смогу. Здоровье не позволит при всём моём желании что-то ещё сделать.

Господи! Сколько наград! Ещё одну вручили: «Благодарственная грамота» общества «знание» РСФСР. Почему, почему не раньше, когда я действительно заслуживала поощрение?

Вспоминаю сейчас, то время, когда я до двух-четырёх утра просиживала, готовя или статью в газету, или доклад, или выступление на собрании. Благо мои малыши были спокойные и редко ночью меня отрывали от моих занятий. А тут ещё надо и тетради проверить, и к занятиям подготовиться, и штанишки починить, своим сыновьям. Всё успевала, на всё меня хватило, потому что жила душа. Я не чувствовала, не замечала времени. А сейчас?

Снова горький упрек рождается в душе: Почему же раньше я ничего не видела от РК, от руководства нашей партии, делу которой всю жизнь служила, кроме этой голой «оппозиции»? Каждая награда, полученная сейчас, не радует, не поднимает души, а только ранит её, причиняет боль.

Сегодня я снова плачу, горько, по-женски плачу, что не могу уже так работать, как работала раньше, не могу уже служить своим убеждениям, как служила раньше, следовала им.

Как бритвой, срезало мое здоровье, которому ещё совсем недавно завидовали мои коллеги.

Не буря, ураган пронёсся в душе, всё поломал, всё перевернул, почти всё уничтожил и заполнил душу мою жалкими обломками.

Он же принёс, наверное, этих противных кузнечиков, что неумолчно стрекочет днем и ночью в моей голове.

Принять гипотиазид и элениум. Может, усну.

Нет, не то, что поздно эти награды, а то, что слишком не во время они, слишком незаслуженны, и у меня нет физических сил, чтобы чем-то оправдать эти знаки поощрения. Я ещё себе простить не могу того, как прореагировала, когда узнала, что РК отклонил мою кандидатуру на награждение, отклонил со словами секретаря: «Ну уж это не знаю, что у них вообще в коллективе делается». Можно было бы к таким словам добавить: «Если выдвигают для награждения такую кандидатуру».

Отказалась читать лекции, писать в газету, проводить политзанятия. Не в этом я обвиняю себя, обвиняю в том, что усомнилась в правильности своих убеждений, в правильности пути, которыми следовали в жизни, всем существом своим, приняв Ленинскую идеологию.

«А может я, неверно делаю? Может вся моя жизнь — сплошное заблуждение?» — десятки раз спрашивала я себя. Сознание отвечало: «Нет, нет и нет». «Тогда почему же эта «оппозиция», которую я постоянно чувствовала, почему это недоверие ко мне и ко всей моей общественной работе со стороны РК? — спрашивала я себя и не могла найти ответа.

Нет, не надо больше вспоминать эти последние годы.

Перемололось, перетерлось всё и надо время, чтобы из «муки» родилось снова что-то живое, деятельное.

В общем, награждать пока меня рано и не за что.

Об этом я и скажу райкомовским работникам.

Как что-то далёкое и туманное вспомнились снова эти слова: «А я вас всегда считал в оппозиции». Вспомнились и подёрнулись снова туманом.

Прошли октябрьские праздники, как обычно проходят праздники. Ничего интересного, ничего праздничного. Нет, не умеем мы создавать такую обстановку, чтобы люди душой почувствовали этот действительно торжественный день в истории человечества — день начала победы новых отношений между людьми, день, когда началась гибель всяких форм присвоения чужого труда. Были в гостях у Гал. Мих., и Лепихиных. Они были у нас. Разговор о разных текущих думах, спокойный, не оставляющий ничего в душе, не задевающий ни одной струны. Вчера днем пришли ко мне мои бывшие десятиклассники. Я от души рада, что они местом встречи и разговоров между собой сделали нашу квартиру. «У вас собираться стало уже традицией», — говорит Саша З. «Вы по-прежнему у нас классный руководитель», — Борис М.

У них вся жизнь в будущем, всё впереди. Их я оставлю вместо себя в жизни. И им передаю своё отношение к жизни, к людям. Я радуюсь, от души радуюсь, что моё присутствие не стесняет ни их поведения, ни их разговоров. Хорошо! В большие праздники могут приехать и те, кто работает, и те, кто учатся.

Встретимся теперь первого мая. «И вы привезёте букет цветов. Знаете, как красиво будет!» — говорю им на прощание.

«Прошел уже год, а мы вроде совсем не изменились», — говорит Коля З.