Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Но право, же здоровье моё становится уже лучше. Я становлюсь спокойнее. Даже кузнечики в голове начинают сбавлять свою трескотню.

Да и сколько бы я ни прожила, мало ли, много ли, я никогда и нигде не изменю заветам великого Ленина, всегда и впредь буду стараться поступать так, как он учил. Пусть это у меня будет по-прежнему не всегда во всём получаться, но даже если немного в чём-то получится, это уже большое дело. Не гадать, не думать, как и что я буду делать. Просто стараться всегда и во всём быть человеком.

Два раза в своей жизни человеку приходится решать, как дальше жить, приходится определить своё место в жизни.

Первый раз тогда, когда вступает в самостоятельную жизнь, вернее, перед вступлением в самостоятельную жизнь, трудовую жизнь.

Второй раз — когда выходит на пенсию, когда физические силы уже не позволяют заниматься привычным трудом, но они дают возможность что-то ещё дать для общества.

И в том, и в другом случае слишком тяжелыми складывались для меня условия для принятия решения.

Считаю, что правильно определила своё назначение в обществе в период моей основной жизни. Дай мне вторую жизнь, и я прожила бы её так же. Не моя вина, что не могла выбрать себе профессии по душе. Но я честно старалась дать как можно больше на своей работе. Не моя вина, что полюбила человека, который не смог стать человеком во всем, но я никогда не оболью его грязью за это. Нельзя требовать от человека того, чего он не может дать. Я просто отчуждаю его от себя, от души своей. Не моя вина, что я не могла целиком посвятить себя своим детям, но я честно старалась выполнить свой материнский и гражданский долг перед своими детьми.

Не моя вина и в том, что нет больше места на земле, где бы согрелась моя душа, нет больше друга у меня, с кем бы могла почерпнуть новые силы, но я стараюсь не унывать. Так уж сложилась моя жизнь.

И как бы она ни пошла дальше, я постараюсь сделать всё, чтобы остаток дней моих отдать своим детям и людям, отдать с полной отдачей моих духовных сил. И если это будет зависать от меня, умереть тогда, когда не останется уже во мне ни духовных, ни физических сил, когда моя убыль не будет ни для кого болезненна.

Сейчас я, наверное, уже ещё реже буду заглядывать сюда, потому что вся моя жизнь и внутренняя и наружная будет на виду. Едва ли будет что-нибудь такое, что бы я могла рассказать только тебе, мой верный друг и товарищ, моя душа — дневник.

Снова новая размолвка с Петром.

Поводом послужило моё недовольство, что принёс в печь совершению сырые дрова, которые не горят, хотя есть сухие. Ох, какой взрыв негодования вызвало моё замечание! Но сырые дрова — это только повод. Причина не в этом. Уже несколько дней подряд ко мне приходят люди разные, с разными вопросами. Вот Жуйкова Н. развели с мужем неверно. Просит помочь, как сделать, чтобы раздел имущества был справедливый. Объясняю. Вот Базуева. Увольняют по сокращению. А она — ударник коммунистического труда, больная, семейная. Просит написать заявление в местком. Пишу. Вот Каблукова А., неправильно выплачивают зарплату после родов. Звоню Карпову, бухгалтеру лыжного завода, узнаю, как это должно быть. Вот Копылова А.Д. ходит часто, просит вывести на чистую воду завпекарней, которая совсем обнаглела в своем воровстве и т. д и т. п.

И я не могу отказать людям, если могу помочь чем-то. Петр недоволен.

— Какое тебе дело? Ты что, депутат, что ли?

— Да я же народный заседатель и обязана это делать, — защищаюсь я, хотя знаю, что идут они ко мне не как к народному заседателю, а просто как к человеку. Вот это хождение и послужило причиной размолвки.

Позвонили из РК партии. Сообщили, что могут выделить 20 билетов на «Балет на льду» в Глазов. «Балет на льду»? Это же прекрасно! Берусь организовать поездку. Звоню Сагиде Михайловне. Она тоже поддерживает мою мысль. Вопрос упирается в транспорт. Звоню Н.Д. Жукову. С его помощью удалось договориться с транспортом. Билеты за проезд? Звоню в РК нашего союза Сидорову. Договариваемся.

Звоню Мих. Ал.:

— Может школа тоже выделит немного средств за счёт спецсчёта?

Следует пространная речь об отсутствии таких средств, о том, почему не обратились раньше и т. д., и, наконец:

— А вам то, какое дело до всего этого?

Какое вы отношение имеете ко всему этому?

Это вместо благодарности, что стараюсь, чтобы учителя получили удовольствие, получили что-то для души.

Ох, какой же он все-таки чёрствый!

Поездка все-таки общими силами организована. Едем. Всем весело, а обо мне уж и говорить нечего….

Балет. Особенно понравился танец по музыке Шостаковича и балет «Лунная соната» Бетховена. Больше всего — последнее. Возбужденная, радостная приезжаю домой. Дома гора посуды, пустой бак для воды.

— Что же вы хоть воды-то не принесли? — спрашиваю Петю.

— Ты будешь разъезжать по балетам, а мы тут всё делать должны?

Горькая обида поднялась в душе. В какой-то раз получила удовольствие, хоть что-то для души, хоть какой-то подъем и вот…

— Петя, ты ходишь на охоту даже на ночевую. Я не запрещаю тебе, потому что это тебе доставляет удовольствие. Ты вывозишь дрова или сено. Я не заставляю тебя расплачиваться деньгами, покупаю тебе пол-литра, потому что это тебе доставляет удовольствие. Покупаю, хотя ненавижу пьянства, и ты это знаешь. Почему же ты не хочешь ничего дать мне для души? Почему у тебя вызывает недовольство все, что обогащает мою душу? Пойми, я тоже человек и для моей души тоже что-то надо. Ты пойми это. Ты хочешь превратить меня в домохозяйку, которая ничего бы не знала, ничем бы не интересовалась, кроме хозяйства и детей? Пойми, я не смогу быть ею, это противно всему моему существу. Готовлюсь к политзанятию, а ты: «Наплевал бы на твоё политзанятие. Денег ведь тебе за это не платят». Начинаю готовиться к лекции, делюсь с тобой с таким вдохновением мыслями, а ты: «Нужна мне твоя лекция!»

Да как же мне жить-то с тобой? Пойми, я не могу быть другой. Ты всё надеешься, что я смирюсь, с меня же никто не спрашивает эту всю работу. Не смирюсь. Будешь мешать мне, уеду, уеду от тебя.

— Ну и поезжай.

Не понимает, ну ничего не понимает. Нельзя жить и разойтись пока нельзя — дети. Что делать, как быть?

Иду за советом к Лепихиным.

— Что делать? Я не могу не идти к людям с беседой или лекцией, не могу не проводить политзанятия, не могу отказать людям, если они просят помощи. А у меня не остается на это времени. Вся почти домашняя работа переложила на меня. Петя все делает, чтобы у меня кроме хозяйства ни на что не оставалось бы времени.

— Но у вас, же дети. Ради них вы должны отказаться от общественной работы, — говорит Иосиф Егор. Иначе разрушиться семья.

— Да не могу я этого сделать, даже ради детей не могу. Пётр будет знать только своё хозяйство, я — тоже. Кто же вырастет из наших детей? Обыватели, мещане, которым до других и до общественных дел наплевать.