Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Бог с вами. Вы вместе добили это чувство.

Только жаль, что произошло это в самый радостный весенний праздник — наш праздник. А может быть это и к лучшему.

Сегодня наш молодой розан подарил нам свой первый в жизни прекрасный цветок. И он будто сказал мне: «Не унывай. В тебе есть всё, чтобы остаться человеком, остаться по-прежнему борцом за всё самое благородное и чистое в человеческих отношениях, за справедливость на земле. Пусть и впредь зло находит непримиримую ненависть в тебе, а добро — надёжную опору и поддержку. Не унывай!»

Пусть невелико будет поле моей деятельности, невелик и вклад в общую борьбу за человеческую радость, но я счастлива тем, что иду в рядах борцов за лучшее будущее. Пусть мои сыновья и ученики мои, все окружающие меня не увидят во мне никогда человека, сломленного борьбой, ушедшего от неё в четыре стены или в небытие.

Всё куда-то отступило назад. Стало вдруг тихо, покойно. И мысли текут, как река, очистившаяся ото льда. Что-то свежее, новое появилось в душе. И новое отношение к К.А. и Г.Ф. и новое отношение к В.Г.

«Ну как ты не пойдешь к ним? — говорю я себе, — вселить надежду и вдруг оборвать её? Нет, не дело это. Ну, а что посмотрела так К.А. на моё отношение к В.Г., так ведь она старый человек и судит по-старому. Твоё дело утвердить и тут новые отношения между людьми, между мужчиной и женщиной, отношения, прежде всего чистые и ясные.

И В.Г., конечно, не уйдет из сознания твоего, не уйдет уже по одному тому, что слишком много сказано ему, слишком большое место занимал он в твоей жизни».

Вот сейчас я, пожалуй, не назову уже любовью это отношение к нему, что родилось вчера в душе. Какое-то новое совсем отношение. Нет, не безразличное, а действительно какое-то новое, выкованное из неприязни и любви. Я сама пока не могу определить его, да и не хочу пока определять.

И чувствую, что съездить к нему мне все же придётся. А зачем?

Сейчас снова захотелось сесть за газетную статью, сходить в завод, захотелось написать Гале Б. и Руфе Т., чьи судьбы складываются нелегко.

Очень хочется, чтобы вот такой настрой души сохранился как можно дольше, какое-то рабочее, деловое настроение.

А Петр у меня стал все-таки сейчас совсем молодец. Главное, не лезет ко мне в душу и в мои дела. И кажется, примирился уже окончательно, что домохозяйка из меня не получится.

Но живём мы с ним дружно. Как все-таки во многом семейное благополучие зависит от женщины! От её ума, внутренней силы, дальновидности, общей культуры и моральных качеств.

«Забудьте». «Выбросите его из головы». Право, как это она не предложила мне забыть и выбросить из головы моих детей!

«У него есть жена». Как будто моё отношение к нему касалось его жены или моего мужа! О, она и мысли не допускает, что её В.Г., первый секретарь РК, может стать другом жены просто рабочего. Что ты, раз можно такое! Ни я, ни Пётр не занимаем, же высокого поста. О-ох, люди, меряющие всех только по их высокому посту! Наверное, думаете, что мы и помогаем-то вам только потому, что вы и дети ваши занимали высокие посты?

Как болит голова! Кажется, вот сейчас разорвется на части. За что вы причиняете мне такие мучения?

Нет, я по-прежнему буду добра и приветлива с вами: вы старые люди и прожили нелёгкую жизнь. Да и не могу я, просто не могу обмануть доверие ваше. Пусть это уж сын ваш делает. Это ему ничего не стоит растоптать доверие к нему человека.

Сколько горечи в душе! Сколько боли!

Ничего. Терпи, Анастасия Николаевна, терпи! И будь мужественной.

То новое отношение к К.А., которое появилось после того памятного разговора с ней, так и сохраняется. «Не поняла, не смогла понять меня», — постоянно живёт в сознании. Сейчас уже не стало того былого желания посидеть с ними, поговорить, побывать у них. Не стало в отношении к ним теплоты.

Вот сегодня, отнесла корове ведро помоев. У хлева подождала, пока выпьет. Раньше бы я обязательно забежала бы к ним поговорить, а тут прямо направилась домой, не испытывая никакого желания зайти, К.А. звонит:

— А я думала, что вы зайдете к нам.

Я сослалась на занятость.

То, чего никак не удалось сделать сыну, помогла сделать его мать.

Прежнее чувство умерло, думаю окончательно! Умерло, потому что стало причинять мне только боль. Что же, пора: мне уже 51 год. Пора и душой стареть.

Душой стареть? Ну, это мы ещё посмотрим.

Стоит обыкновенная мартовская погода: по утрам заморозки. Неведомой кистью мороз рисует разлапистые листья сложного узора на окнах, вешает сосульки по краю крыш, стягивает тонюсенькой хрупкой корочкой сверху слег, а днём с заоблачных высот солнце посылает целое море света и тепла. Оно разливается всюду, наполняет самые отдалённые уголки. Повинуясь великому зову природы, по ночам в кладовке и на чердаке устраивают свои душераздирающие концерты коты. «Вот окаянные!» — возмущаюсь я и выскакиваю в сени. Наша кошка, как ни в чём не бывало, спокойно сидит там и дожидается окончания поединка своих ухажеров. Разгоняю всех, а через полчаса всё начинается снова. Будь ты неладна, эта весна!

Сегодня, нам привезли кур. Это Пётр уже успел договориться с Бёрдовыми об их приобретении. У меня даже в боку закололо при виде куриного стада, а Петр потешается ещё: «Подожди, вот в мае купим поросёнка да корова, бог даст, телёнка принесёт!»

И я должна буду ходить за этим стадом разного отраслевого направления! О, бог мой, где справедливость?

Я бы, конечно, могла настоять на сокращении нашего индивидуального хозяйства, но это нанесет жизненному уровню нашей семьи значительный ущерб, ибо наших 160–170 руб. на семью в пять человек явно не хватает. Приходиться смириться до поры до времени и вкладывать свой труд в личное хозяйство.

По улицам посёлка разгулялся молодой весенний ветер порывистый, быстрый, сильный, он размахивает в воздухе голыми ветками молодых рябин и берёзок, низко склоняет светло-серые кусты сирени, как слепой натыкается на стены домов, цепляется за углы и заборы и, обессилив, стихает. Потом он снова набирает силу и со свистом носится по посёлку. Время от времени он вытягивает из-за горизонта серые тучи, и они обильно поливают дождем осевший грязный снег. А теплое весеннее солнце, будто со стыда, что не может усмирить разбушевавшегося буяна, трусливо прячется за края туч и смущенно выглядывает оттуда на землю.

Вчера мы судили. Через суд прошло много людей. Тут и сыновья отцов и матерей, забывшие свой сыновей долг, наверное, потому, что слишком часто мы говорили о долге родителей перед своими детьми и редко, очень редко о долге детей перед своими родителями, забывая, что старые люди нуждаются в тёплом приветливом, благодарном слове своих детей ничуть не меньше, чем дети в родительской ласке. Тут и люди, любящие поживится за счёт государства, и люди, нарушающие мир и спокойствие рядом живущих.