Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

В рассказах иностранных звезд о Яшине меня всегда поражало одно — они называют его своим другом и рассказывают подтверждающие это истории, при том что советский вратарь не владел иностранными языками! И я попросил как Эйсебио, так и Пеле объяснить этот феномен.

Эйсебио: « Мы говорили на одном языке — языке футбола. Вот он, мяч (тут Черная пантера обхватил руками воображаемый предмет футбольной игры) ! Через него мы так понимали друг друга, что не нужно было больше ничего. Яшин был не просто вратарем, а господином в воротах. И большим джентльменом. Настолько уважительно относился к соперникам, что у него не могло не быть множества друзей! Лев всегда будет оставаться голкипером номер один в мире.

Часто вспоминаю о нем — и все больше прихожу к выводу, что как футболист во многом сложился благодаря ему. Когда оказываешься способным забить величайшему вратарю в истории мирового футбола — запоминаешь на всю жизнь. И осознаешь после этого, что способен забить кому угодно. У той симпатии, с которой я отношусь к вашему футболу, есть конкретная причина — дружба с Яшиным… »

Пеле на вопрос о феномене дружбы с ним ответил так:

«Мы говорили через переводчика. Но от него исходила такая доброта и обаяние, что разрушались любые барьеры — языковые или какие-то другие. Знаете, мой отец сам был футболистом и учил меня многому в обращении с мячом. Но первое, что он мне внушал, не касалось собственно игры: «Даже если ты станешь большим игроком, даже если родился для того, чтобы играть в футбол, в первую очередь ты должен стать хорошим, достойным человеком». Это я и хочу передать новому поколению. Таким человеком как раз и был Яшин ».

Кажется, мы что-то начинаем понимать, правда?

«Доброта и обаяние», как формулирует Пеле, — то, с чем и ассоциируется, помимо вратарских достижений, фигура Яшина. Еще одну личную историю на эту же тему рассказал мне как-то в Англии выдающийся английский голкипер Питер Шилтон:

«Одним из моих героев, когда я рос в Лестере, был Лев Яшин. Я учился у него на расстоянии. Яшин был таким большим, мощным и в то же время расторопным! А еще он носил черную форму — и это тоже деморализующе влияло на чужих нападающих. С его габаритами, спокойствием, да еще и во всем черном, он казался мне неуязвимым. У него был свой стиль! Мне тоже хотелось быть таким, и я не раз признавался себе в этом.

Однажды мне ужасно повезло. В 15 лет я делал первые вратарские шаги в «Лестере». И московское «Динамо» приехало в наш город на товарищеский матч. Я был страшно взволнован тем, что увижу великого Яшина. Но оказалось, что он сломал руку и играть не мог.

И все-таки счастье оказалось на моей стороне. После матча я его увидел, преодолел робость и подошел. Мы поговорили. Не помню слов, которые русский голкипер — кажется, через переводчика, — мне сказал, давно это было. Но осталось ощущение. Вблизи Яшин оказался так приятен, незаносчив и скромен, что я был просто поражен. Только представьте, кем тогда был он и кем я. Когда ты юн и лично встречаешься со своим кумиром, то очень важно, какое впечатление он на тебя произведет. Таков ли этот человек, каким его себе представлял. И Яшин оказался таким, как мне хотелось, чтобы он был. Очень-очень добрым.

С тех пор я всегда разговариваю с юными голкиперами. От многих слышал, что людям это нравится. Иные коллеги ограничиваются раздачей автографов, а на вопросы, которые задают им начинающие футболисты, не реагируют. Это неправильно ».

Легенду о черной форме Яшина, однако, в нашем разговоре развеяла его вдова Валентина Тимофеевна:

«Все говорят о черной форме Льва, а на самом деле она была очень темно-синей! Шерстяная фуфайка с нашитым номером «1». По-моему, все вратари его поколения играли в темной форме. Когда в 2000 году получала за Льва приз лучшему вратарю столетия, знаменитый Зепп Майер говорил: «Раньше все вратари были в черном — и их было не спутать ни с кем. А теперь красные, желтые, синие — как попугаи! Иной раз смотришь на поле — и не понимаешь, где вратарь».

Почему все вратари в темном играли? Потому что поля, особенно по весне и осени, грязные были, а на черной форме эта грязь менее заметна. Когда он привозил домой свою амуницию, вся ванна становилась черной, да еще и опилками заполнялась: вратарские площадки, чтобы голкиперы совсем в жиже не тонули, тогда ими посыпали».

« Улыбка Яшина всех притягивала », — так объясняет магию вратаря за пределами поля Валентина Тимофеевна, человек, который об этом знает лучше всех в мире. Однажды она рассказала мне об истоках этой яшинской доброты, для которой Пеле, Эйсебио или юному Шилтону не нужен был никакой перевод:

«Во время войны Лева все время приводил домой мальчика Изю, который жил в многодетной семье где-то рядом, в бараках. Лев говорил: «Им есть нечего», — и Изю все время подкармливали. А как-то снял с себя фуфайку и отдал ему, сказав родителям: «Там много детей, им носить нечего». Мачеха даже немного обиделась: фуфайка новая, у самого Левы маленький братик растет, отдал бы ему…

В общем, доброта в нем сидела с детства. И когда молодые игроки приходили в «Динамо», он считал, что надо обязательно уделить им внимание. Потому что сам в дубле был года четыре. Однажды (в 1950 году. — Прим. И.Р.) поставили в основной состав — вышел на замену вместо травмированного Хомича со «Спартаком». Получилось нормально, но в следующем матче, с тбилисским «Динамо», пропустил четыре гола. После этого еще на два года на лавку засадили.

И вот то, что Лев тогда пережил, он переносил на тех молодых — мол, и им может выпасть такая же доля. Поэтому всегда был к ним внимателен. Не то, что заводил дружбу, но очень по-доброму к ним относился.

И сохранилась эта доброта до конца жизни. Как-то встречались ветераны, и локомотивец Виктор Ворошилов подошел ко Льву: «Помнишь, я тебе больше всех — шесть штук забил!» Иной рассердился бы, а муж ответил: «Каждый гол твой помню. Такой мастер и должен забивать!»

К нему всегда детишки тянулись. Причем даже ошибки исправляли! В Швеции на ЧМ-58 шел он по парку, а рядом мальчишка бежал. Лев выкурил сигарету и бросил окурок под ноги. Так его поразило, как тот мальчик подбежал, ямочку выкопал и окурок туда закопал. И показал Льву: нельзя так! А сколько фотографий, где Яшин на обожаемой им рыбалке, — и рядом с ним ребятишки, которых он или угощает, или на чем-то расписывается.

Я удивлялась, как при незнании языков Льву удавалось с иностранными игроками задружиться. У футболистов есть общие слова, термины, жесты, мимика… Ну и улыбка Яшина всех притягивала. В 71-м, после прощального матча в Москве, ему итальянцы решили тоже устроить проводы в Милане. Так он то с одной группой игроков общался, то с другой… Смеялись, руками махали — и отлично друг друга понимали!