Роман Гуль - Я унес Россию. Апология русской эмиграции

Хочу хотя бы вкратце отметить работу русских эмигрантов во французском кино. Пожалуй, даже не работу, а «вклад», если согласиться с известным французским кинорежиссером Жаном Ренуаром (сыном знаменитого живописца-импрессиониста), писавшего о фильме Ивана Мозжухина и Александра Волкова «Пылающий костер»: «Зал свистал и рычал, шокированный этим зрелищем, настолько отличавшимся от обычной банальщины. Но я был в восторге. Наконец-то я увидел хороший фильм, созданный во Франции. Правда, он был сделан русскими, но — в Монтройе, во французской атмосфере, в нашем климате». А историк французского киноискусства Марсель Лапьер писал о кинорежиссере А. Волкове, поставившем фильм «Гений и беспутство» (по роману А. Дюма-отца «Кин»): «Фильм чрезвычайной кинематографической напряженности и должен быть отмечен во всех антологиях немого искусства».

После такого «французского эпиграфа» полагаю себя вправе помянуть добрым словом русских деятелей французского кино 20-х и 30-х годов: актеров, художников, режиссеров, продюсеров. Упомяну лишь главных, дабы не начал зевать и скучать «от перечня» мой читатель.

Начнем с актеров, но с некой печальной оговоркой: фильмы со знаменитыми русскими актерами Иваном Мозжухиным, Николаем Колиным, Валерием Инкижиновым шли во всем мире. Этих чудесных «немых актеров» знал мировой кинозритель, но… но только до первого говорящего фильма, то есть до 1931 года. Когда «великий немой» неожиданно заговорил, международные карьеры «немых» знаменитостей вместе с баснословными гонорарами, мировой рекламой и беспечной жизнью оборвались. Утешеньем могло служить, что такую же судьбу разделил «сам» Чарли Чаплин. Утешение малое.

Во времена «немого» кино наиболее блестящим зарубежным русским актером во Франции (а стало быть, во всем мире) был Иван Ильич Мозжухин. В Париже я встретил его раз, но мельком и во времена уже «говорящего фильма», когда Мозжухин был в полном упадке. В мировой славе я его лично не знавал. Но помню его со стародавних времен, ибо Иван Мозжухин — земляк, как и я, пензяк, «толстопятый». Только разница в возрасте была большая. Я — в первом классе Первой гимназии. А Мозжухин — в восьмом классе Второй гимназии. Но уже тогда Мозжухин часто выступал на сцене в любительских спектаклях и спектаклях смешанных из актеров и любителей. Помню его в пьесе Островского «Лес» в Зимнем театре Вышеславцева (в Пензе было два репертуарных театра — Зимний и Летний). В «Лесе» Мозжухин играл «Алексиса». Богатую пожилую помещицу Гурмыжскую играла наша близкая знакомая — Арсеньева (запамятовал имя и отчество), а недоучившегося гимназиста, за которого она выходит замуж, Алексея Буланова, «Алексиса», играл Мозжухин. И играл превосходно, по крайней мере — я его запомнил.

В Пензе гимназист Мозжухин был необычайным франтом, таких тогда звали «пижонами»: в обтянутых брючках со штрипками, в фуражке с крошечными полями (мода тех времен), в шинели с иголочки. После гимназии пошел на сцену и выдвинулся сразу в каком-то драматическом театре в Петербурге и в первых тогдашних кинофильмах (помню, очень хорошо играл «Отца Сергия» по одноименному рассказу Льва Толстого).

За границей же, в эмиграции в Париже начался «блеск»: фильмы «Буря» (1921), «Дом тайны» (1922), «Казакова» (1922), «Пылающий костер» (1922), «Белый дьявол» (по «Кавказскому пленнику» Лермонтова, 1922), «Кин» (по роману Дюма, 1923), «Мишель Строгов» (по Жюль Верну, 1925), «Сержант Икс» (1932), «Моналеско, король грабителей», «Хаджи Мурат» (по Льву Толстому) и многие, многие другие. Кроме актерства Мозжухин был и режиссером вместе с А. Волковым. Слава и деньги лились рекой. Но все это… до 1931 года, до тех пор пока «немой» не заговорил. Тогда для талантливейшего русского актера Ивана Ильича Мозжухина началось угасанье: угасанье славы, безденежье, ибо ничего не копилось, а по-русски все пролетало: «гений и беспутство», «однова живем!». И наконец — заболевание (туберкулез, кажется) и тяжкая смерть в нужде, в безденежьи, в чужом Париже. Хоронить Мозжухина было не на что. Друзья актеры, художники, музыканты вскладчину похоронили на Пер-Лашез пензяка Ивана Ильича Мозжухина.

В советской «Театральной энциклопедии» — ни одной строки нет о талантливейшем И. И. Мозжухине. Как правило, в совизданиях об эмигрантах (актерах, художниках, певцах) раньше ничего не давалось. Теперь стали давать несколько строк. Но только о работе до революции. В советском Энциклопедическом словаре (1980) о Мозжухине есть «две строки». Так что полная память о нем только и осталась в истории французского «немого» кино.

Столь же знаменит во французском немом кино был Николай Колин, об игре которого французы писали восторженно — «великий Колин»! Он действительно был актер Божьей милостью. Николай Федорович Колин начал актерскую работу в 1-й Студии МХТ вместе с Ричардом Болеславским, в эмиграции ставшим большим режиссером в Голливуде, поставившим множество фильмов. Десять лет Колин был бессменным членом правления 1-й Студии. В МХТ с подлинным блеском выступал в «Двенадцатой ночи» Шекспира, в «Гибели „Надежды“», «Ведьме», «Юбилее», «Сверчке на печи», в «Селе Степанчикове» и многих других пьесах. В 1-й Студии с учениками консерватории поставил оперу «Евгений Онегин». Уже в России у Колина было настоящее большое имя. В МХТ он играл те же роли, что и Михаил Чехов. О своей работе в 1-й Студии МХТ Колин пишет: «Я не выходил из студии, разве когда был занят в самом МХТ. А почему не выходил? Очень просто: я жил в студии. Спал на диване (он так и назывался „колинский диван“), в комнате, где гримировался мужской персонал». В кино в России Колин не снимался (запрещали Константин Сергеевич и Владимир Иванович, оба не признававшие кино настоящим искусством).

Став эмигрантом, в Париже Николай Колин начал сниматься в кино и создал себе во Франции большое имя. Особенно известны его фильмы: «600 тысяч в месяц», «Втихомолку», «Парижский тряпичник», «Пылающий костер», «Кин» и многие другие. В «Кине» и «Пылающем костре» Колин выступал вместе с Мозжухиным. Вот что Николай Федорович пишет об Иване Мозжухине в письмах к режиссеру К. Е. Аренскому, которые я напечатал в «Новом журнале» (кн. 113): «Заметьте, многие киноартисты кончают жизнь нелепо. Мозжухин, краса и гордость русского кино, снимался без передышки, гонорары имел аховые, а на похороны собирали деньги по подписке. Куда ушли деньги, непостижимо, он и сам не знал».

А о себе Колин пишет: «Мой жизненный монтаж тоже был сделан плохим сценаристом. Бум! Трах! Бах! Фейерверк на весь Париж. Потом говорящий фильм, который нас всех по башкам… Да, Париж… Париж город сверхъестественный. Прожил в нем почти 20 лет, сжился с ним, полюбил его всеми фибрами души. Здесь начиналась и кончилась моя кинематографическая карьера (немой фильм). Достиг высот необычайных и с приходом говорящего фильма тихо спустился вниз. Сказка кончилась».