Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

Вспомнил, каким видел Киев в детстве, в 1936 году, тогда была экскурсия от Киева по Днепру и Черному морю до Одессы.

Киев — старинный город, по данным археологов поселения на этом месте были в глубокой древности, примерно 3000 лет до нашей эры. Основание города, согласно легенде, приписывают князю Кию с братьями Щеком и Хоривом.

Киев — столица Украины, крупнейший промышленный, научный и культурный центр, был, после Москвы и Ленинграда, третьим городом бывшего СССР по численности населения.

В той экскурсии мне запомнились Крещатик, главная улица города, и Киево-Печорская лавра с ее подземельями. Этот крупный старинный монастырь основан в середине одиннадцатого века, в княжение Ярослава Мудрого.

Мирные воспоминания прервал рев моторов внезапно вынырнувшего из облаков немецкого бомбардировщика.

Уму не постижимо, как он сумел в такую ненастную погоду, летя на малой высоте, увертываясь от туч, не задеть линий электропередач и связи и точно выйти на цель.

Стреляя из пушек и пулеметов, самолет пронесся над эшелоном.

Все было так быстро и неожиданно, что зенитчики не успели и раз выстрелить. От их гнезд ничего не осталось.

Я не успел сообразить, что к чему, но инстинктивно свалился и растянулся на полу. Тоже сделал и Лева.

Я замер в ожидании. Опыт подсказывает — худшее впереди.

Опасения мои подтвердились. Самолет где-то развернулся и сделал новый заход.

Зашипел, окутался паром подбитый паровоз.

Раздались взрывы бомб справа от эшелона, одна, вторая третья. Теперь он не спеша бомбил и расстреливал беззащитный эшелон.

Основной удар по четырехосным вагонам, чувствую, что следующая бомба «наша».

Оглушил раздавшийся где-то рядом взрыв.

Эшелон дернулся и резко остановился. Значит, бомба разворотила один из вагонов и железнодорожный путь.

Самолет сбросил еще несколько бомб, теперь уже слева от эшелона.

Глаза привыкли к полутьме вагона, а тут вдруг стало светло. Инстинктивно зажмурился и замер в ожидании дальнейших событий. Волнует другое — сделает он еще заход, чтобы добить нас, или нет.

Все тихо, самолет не вернулся. Открыл глаза. В то, что увидел, не мог сразу поверить. У нашего вагона нет крыши и двери. Их сорвало взрывом. Стены вагона целы. Мы и имущество, находившиеся в вагоне, не пострадали.

Выглянул в открытую дверь. Открывшаяся картина похожа на кадр из приключенческого фильма.

От соседнего вагона СМЕРШ осталась платформа на колесах, а на ней сейф и письменный стол.

У стола стоит бравый на вид задержанный, на столе лежит винтовка, в нескольких шагах от стола конвоир. Он явно не строевик, пожилой, неуклюжий.

Задержанный говорит: «Слушай, кончай дрожать, бери винтовку и пошли искать твой СМЕРШ. Я не хочу, чтобы меня обвинили в побеге и дезертирстве».

Они ушли. Из уцелевших вагонов выбираются солдаты.

Царит паника. Все стремятся куда-то бежать. Раненые, а их порядочно, зовут и ищут санитаров, которых пока не видно.

Выпрыгиваю из вагона, а тут сидит солдат, раненый в руку, зовет санитаров, а их все нет.

Хорошо знаю, что чем раньше раненому окажут помощь, тем лучше. Мигом принял решение, подумал, что перевязывать я умею, а перевязочного материала полно, много санитарных сумок, а в каждой несколько перевязочных пакетов.

Кричу Льву: «Кидай мне несколько санитарных сумок и вылезай сам помогать мне».

Только начинаем перевязывать раненого, а это уже заметили. Ко мне идет еще один раненый в руку, как-то ползет раненый в ногу.

Слышу, как вдали говорят — вон там перевязывают. Со всех сторон потянулись раненые. По сторонам смотреть некогда, кручу и кручу бинты, Лев мне помогает.

Сколько перевязали — не знаю. Ко мне подходит женщина-врач, раненая в руку.

Сделал ей перевязку. Она очень удивилась, что этим занимается не санитар. Говорит: «Где же наши (медики)?». Я ответил, что никого не видел, а время не терпит. Она ушла и быстро организовала своих медиков.

На краю насыпи лежит кто-то раненый. Возле него несколько наших связистов. Подошел к ним.

Ранена наша связистка, Настя. Веселая, застенчивая девушка, весьма строгого поведения. Ранение тяжелое, смертельное. Осколком бомбы, как острым ножом, срезало верхнюю часть таза.

Рана большая, открытая. Боли девушка не чувствует, находится в сознании, разговаривает. Сокрушается, что не может повернуться и посмотреть на себя.

Ее волнует вопрос, цело ли ее женское достоинство.

Всячески уверяем ее, что все в порядке. Девушка говорит все тише и тише, медленно угасает. Сцена очень тяжелая.

Паника продолжается. Справа от дороги, метрах в трехстах, небольшая деревенька. Кое-кто бежит туда. Зря они бегут. Лучшей мишени для самолета, если он вернется еще раз, чем улица, заполненная мечущимся народом, нет.

Туда бежать нельзя, лучше остаться здесь.

Попытка некоторых офицеров навести порядок — безуспешна.

Тут вспомнил, что где-то читал или слышал: внимание людей в стрессовом состоянии, а это состояние паникеров, может привлечь нечто необычное, противоречащее здравому смыслу.

На полу нашего вагона увидел гитару. Лева на ней неплохо играл и пел.

Вот и решение. Говорю: «Лева бери гитару, будем петь частушки». В два голоса запели, вернее, заорали, чтобы лучше было слышно, матерные частушки, в основном, «Семеновну» и еще что-то в этом роде.

На нас зацыкали: тут такое творится, а они развлекаются. Вдруг один, другой из возмутившихся огляделся, замолчал и стал делать что-то осмысленное.

Мы орем и идем в голову эшелона, там наши лошади. Целы они или нет? Паника понемногу улеглась. Народ стал действовать осмысленно.

Некоторые вагоны разворочены, другие, как наш, без дверей и крыш, от третьих остались только платформы, даже стен нет.

Много убитых и раненых лошадей. Ветеринар и ездовые возятся с ранеными. На уцелевших площадках стоят, плотно прижавшись друг к другу, дрожащие, храпящие, но невредимые лошади.

Попытки заставить их спрыгнуть на землю безуспешны. Наши лошади целы, они на одной из таких площадок.

Помогаем ездовым из валяющихся досок, вероятно, обломков бортов от железнодорожных платформ, соорудить примитивные сходни.

Первую лошадь с огромным трудом удалось провести по этим сходням. Остальные за ней шли более-менее спокойно. Автомобильная радиостанция опять пострадала.

К остаткам эшелона с двух сторон подошли паровозы, погудели и потащили, что осталось, на соседние станции. Прибывшие с паровозами саперы начали энергично восстанавливать путь.

К нам подошел начальник штаба дивизии. Обрисовал обстановку.

В целом потери большие, но генерал и большинство офицеров штаба не пострадали. Особенно досталось лошадям, их осталось меньше половины. Полки дивизии уже действуют на передовой. Нам нужно как можно быстрее добраться до них и доставить крайне необходимое имущество.