Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

238Имеется в виду революционное прошлое некоторых трибунов, в частности таких, как Жан-Пьер Шазаль (1766–1840) или Жак-Шарль Байёль (1762–1843), между прочим, выпустивший много позже, в 1818 г., «критическое рассмотрение» РФР, в котором обвинял г-жу де Сталь в недооценке Революции. Впрочем, причиной недовольства Бонапарта их присутствием в составе Трибуната стало вовсе не их членство в Конвенте в годы Революции, а излишняя самостоятельность, проявленная ими в ходе работы в Трибунате.

239Пьер-Клод-Франсуа Дону (1761–1840) был во время Революции членом Конвента, однако занимал весьма умеренную позицию: не голосовал за смерть короля Людовика XVI, выступал против изгнания из Конвента жирондистов, за что поплатился четырнадцатимесячным тюремным заключением. После переворота 18 брюмера Дону был избран членом Трибуната, а в самом конце 1801 г. оппозиционно настроенные депутаты предложили избрать его сенатором. 1 января 1802 г. Дону получил большинство голосов и в Законодательном корпусе, и в Трибунате, однако Бонапарт, которому кандидатура Дону была неприятна, решительно воспротивился его назначению; сенатором вопреки результатам голосования стал Жан Фабр де Ла Мартийер; что же касается Дону, то он был исключен также и из Трибуната (см. следующее примеч.) и вернулся в библиотеку Пантеона, которой управлял до своего избрания трибуном; три года спустя он был назначен директором Национального архива и занимал этот пост в течение всего правления Наполеона.

240Вскоре после эпизода с Дону (см. предыдущее примеч.) Конституция была нарушена вторично: в процессе обновления одной пятой части Трибуната кандидатуры двадцати исключаемых были определены не по жребию, а по выбору Сената (фактически — по воле самого Бонапарта); в число тех, кто 17 января 1802 г. был лишен звания трибуна, вошли «идеологи» (см. примеч. 202) Мари- Жозеф Шенье, Дону, Пьер-Луи Женгене, Пьер Ларомигьер и люди независимых взглядов: Бенжамен Констан, экономист Жан-Батист Сей, выступавший против введения особых уголовных судов (см. примеч. 194) юрист Никола-Франсуа Тьессе. Изгнанные из Трибуната высказывались слишком независимо о таких важных для первого консула проблемах, как принятие нового Гражданского кодекса (см. примеч. 244) или подписание Конкордата с папским престолом (см. примеч. 255 и 257). Бонапарт же никакой нужды в оппозиции не имел. На место исключенных были назначены преданные ему чиновники или офицеры; стал трибуном и Люсьен Бонапарт, таким образом возвратившийся во французскую политическую жизнь.

241Ливром в XIX в. называли франк при исчислении ежегодного дохода.

242Трибунат был окончательно упразднен 19 августа 1807 г.

243Ср. свидетельство роялистского осведомителя: «Некто сказал в присутствии этой дамы [г-жи де Сталь], что Бонапарт произвел в Трибунате и Законодательном собрании чистку „Вы ошиблись, — возразила г-жа де Сталь, — следовало сказать: снял сливки “. — „Я в самом деле ошибся, — подхватил собеседник, — следовало сказать: снял пену“» ( Remacle . Р. 42).

244Потребность в унификации французского гражданского права французская политическая элита осознавала с самого начала Революции, однако ни один из проектов, предложенных в 1793–1796 гг. Камбасересом, не был осуществлен. Поэтому 12 августа 1800 г. Бонапарт создал специальную комиссию из четырех юристов, которым поручил подготовку Гражданского кодекса. Комиссия работала стремительно и уже в январе 1801 г. представила проект кодекса для обсуждения в Государственном совете. Бонапарт — хотя Сталь и утверждает обратное — принимал в этом обсуждении весьма активное участие (он присутствовал на половине заседаний); в первую очередь его интересовали вопросы, касающиеся семьи, — способы укрепления отцовской и супружеской власти, лишение непризнанных побочных детей права на наследство (и ограничение прав признанных побочных детей), а также сохранение права на развод (в этом первый консул был заинтересован лично). Кодекс закрепил многие завоевания Революции: личную свободу, равенство перед законом, свободу совести и право на труд, однако главная его цель заключалась в защите собственности и интересов государства, которые в определенном смысле ставились даже превыше интересов собственников (см.: Lefebvre . Р. 136–137). Поэтому утверждение нового кодекса представителями законодательной власти натолкнулось поначалу на некоторые трудности: оппозиционные члены Трибуната сочли кодекс слишком консервативным; эта критика и явилась одной из причин, по которой Трибунат был подвергнут «чистке» (см. примеч. 240). К обсуждению кодекса законодатели вернулись в 1803 г., а 21 марта 1804 г. он был обнародован. Об отношении Сталь к Гражданскому кодексу см. также наст, изд., с. 64–65.

245Об Амьенском мире см. примеч. 251. Цизальпинская республика со столицей в Милане была создана Бонапартом на занятых французами итальянских территориях еще в июне 1797 г., а затем признана Австрией в Кампоформио и Люневиле. Цизальпинский совет (consulte), составленный из четырех с половиной сотен депутатов, собрался в Лионе 29 декабря 1801 г. Либеральный миланский аристократ Франческо Мельци д’Эриль (1753–1816), хотя сам был сторонником превращения Италии в единое и независимое ни от Франции, ни от Австрии монархическое государство, согласился помогать Бонапарту в устройстве лионского собрания и принять на себя обязанности вице-президента новосозданной республики, которая получила название Итальянской и президентом которой 25–26 января 1802 г. был объявлен сам Бонапарт. В дальнейшем именно Мельци стал инициатором проведения в Италии либеральных реформ, однако присутствие французских войск под командованием Мюрата и недостаток толковых помощников затрудняли его деятельность. В 1805 г., после превращения Итальянской республики в королевство, Мельци получил почетное звание великого канцлера, но утратил реальные рычаги управления. Сталь была знакома с Мельци, которому в РФР (ч. 4, гл. 17) дает характеристику более развернутую и более восторженную: «Герцог Мельци [титул герцога Лоди Мельци получил от Наполеона в 1807 г.] был один из самых достойных людей, каких произвела на свет Италия, столь богатая и плодородная во всех отношениях. Рожденный от матери-испанки и отца-итальянца, он соединял достоинство одной нации с живостью другой; не знаю, сыщется ли даже во Франции человек, так же блистательно владеющий искусством беседы и наделенный даром еще более важным и полезным — а именно способностью понимать и судить по справедливости всех, кто играет в европейской политике роль сколько-нибудь значительную. Первый консул обязан был прибегнуть к его помощи, ибо герцог пользовался величайшим уважением среди своих сограждан и никому из них не пришло бы в голову усомниться в его любви к отечеству. Бонапарт не любил иметь дела с людьми бескорыстными и обладающими нерушимыми принципами, поэтому он то и дело приступал к Мельци в надежде его подкупить. В 1805 году, короновавшись итальянским королем, Бонапарт объявил Законодательному корпусу Ломбардии, что желает подарить герцогу Мельци крупное поместье в благодарность за его заслуги перед обществом; тем самым он надеялся лишить герцога народной любви. Я в ту пору была в Милане и видела, в какое отчаяние привела г-на Мельци коварная и непредвиденная выходка Бонапарта; поскольку отказа Бонапарт бы не потерпел, я посоветовала г-ну Мельци немедля объявить, что все навязанные ему доходы он будет передавать какому-нибудь общественному заведению. Он согласился, и на другой же день, прогуливаясь с императором, сообщил ему о своем намерении. Бонапарт схватил его за руку и воскликнул: „Бьюсь об заклад, что эту мысль вам подсказала г-жа де Сталь. Поверьте мне, выкиньте из головы романическую филантропию восемнадцатого века: на этой земле достойны внимания только деньги и власть; все остальное — химеры“» ( CRF . Р. 423–424). В кругу г-жи де Сталь отношение к Мельци было весьма положительным; см. высокую оценку его приверженности идеям Просвещения в воспоминаниях Баранта (Barante . T. 1. Р. 137–138).