Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

258Жан де Дье, Рэмон де Буажелен де Кюсе (1732–1804), до Революции епископ Эксский и член Французской академии, в 1789 г. был избран депутатом Генеральных штатов от духовенства, но в 1792 г. эмигрировал и вернулся из Англии только после подписания Конкордата. Для Бонапарта самым существенным в карьере Буажелена было, как отмечает Сталь, его участие в коронации Людовика XVI в 1774 г. По возвращении из Англии Буажелен, как и подобало законопослушному священнослужителю, сложил с себя сан архиепископа Эксского и 9 апреля 1802 г. получил от Бонапарта назначение на пост архиепископа Турского.

259Жан-Батисту де Беллуа (1709–1808) было в то время 93 года; до Революции архиепископ Марсельский, он в течение всего революционного и послереволюционного периода оставался во Франции, хотя и принадлежал к числу священников, не принесших присяги (см. примеч. 255). В сентябре 1801 г. он сложил с себя сан архиепископа Марсельского, а 10 апреля 1802 г. Бонапарт назначил его архиепископом Парижским, впоследствии же осыпал милостями: сделал сенатором, графом и кавалером Большого креста ордена Почетного легиона.

260Авторство этой реплики составляет отдельную проблему. В первой редакции Сталь приписала ее самой себе: «Некто однажды сказал мне: „Теперь у нас опять все, как до Революции“. — „Да, — отвечала я, — все, за вычетом тех двух миллионов, что отдали жизнь за свободу“. Слова эти поразили одного генерала, который стал повторять их как свои собственные. Первый консул догадался, что генерал, часто видевшийся со мной, слышал эту фразу и некоторые другие от меня, и, придя в ярость, изрек со своей обычной любезностью, что велит постричь меня в монахини» (DAE -1996 . Р. 335–336). Судя по комментируемому тексту, генералом этим был Бернадот; впрочем, некоторые мемуаристы приписывают фрондерскую реплику генералу Дельмасу (1776–1813), известному атеистическими взглядами и причастностью к антинаполеоновским заговорам; существует также версия, согласно которой комментируемые слова были сказаны генералом Ожеро, который также входил в число лиц, недовольных заключением Конкордата (см.: DAE -1996. Р. 127). Что касается Бернадота, то он, по всей вероятности, имел отношение и к тайным сборищам оппозиционеров весны — лета 1802 г., и к раскрытому в 1802 г. «заговору прокламаций», инициатором которого был начальник штаба Западной армии генерал Эдуард-Франсуа Симон. Заговорщики отпечатали очень резкие прокламации, призывавшие «братьев по оружию» к борьбе против тирана Бонапарта (текст их см. в изд.: Guillon. Р. 30–34), и намеревались разослать их из Ренна надежным людям во всех концах Франции, однако были выданы полиции префектом Мунье. В результате Симона и еще нескольких офицеров, непосредственно причастных к заговору, арестовали и выслали на остров Олерон, но, поскольку Бонапарт не хотел настраивать против себя армию, ни громких процессов, ни жестоких репрессий не последовало. Бернадот лишился командования Западной армией и был переведен на восток, однако вообще Бонапарт его щадил (отчасти ради г-жи Бернадот, в девичестве Дезире Клари, в которую он некогда, еще до ее замужества, был влюблен и которая была сестрой жены Жозефа Бонапарта).

261О продлении срока речь пошла после того, как 6 мая 1802 г. Трибунат, ратифицировавший Амьенский мир, предложил «дать первому консулу неопровержимое доказательство всенародной признательности». 8 мая в соответствии с пожеланиями трибунов был издан закон о продлении срока Консульства еще на 10 лет, то есть до 1819 г., но Бонапарту этого было недостаточно, и один из сенаторов поставил вопрос о том, чтобы сделать его консулом пожизненно. Однако Сенат, в составе которого нашлись противники этой меры, ее не одобрил, и тогда 10 мая было издано консульское постановление о проведении плебисцита на сей счет. Результат был объявлен 2 августа, а уже 4 августа была провозглашена новая Конституция (так называемая Конституция X года), включавшая положение о пожизненном консульстве Бонапарта, Камбасереса и Лебрена и о праве первого консула назначать себе преемника. Кроме того, новая Конституция давала Бонапарту право назначать новых сенаторов в неограниченном количестве, вдвое уменьшала число трибунов, а Законодательный корпус освобождала от необходимости собираться на заседания регулярно.

262Брошюра эта, носившая название «Истинный смысл общенародного голосования по поводу пожизненного консульства», вышла в июле 1802 г. анонимно; впрочем, имя ее автора, публициста Камиля Жордана (1771–1821), ни для кого не составляло секрета, однако хотя брошюра была запрещена, автора репрессии не коснулись. В брошюре Жордан признавался, что, как и большинство французов, отдал свой голос за пожизненное консульство Бонапарта, но резко выступал против возможности передачи первым консулом своего поста по наследству, ибо это означало бы предать интересы и республиканцев, и роялистов, не получив при этом никаких гарантий свободы: ведь преемник Бонапарта может оказаться отнюдь не таким великим человеком и «втянуть французов в бессмысленные войны, разорить их бесстыдной страстью к роскоши» (цит. по: Remade. Р. 87). Впрочем, согласно донесению одного из агентов Людовика XVIII, «Фуше уверил Камиля, что Бонапарт не так уж недоволен его сочинением, но что время для истин, в нем содержащихся, еще не приспело» ( Remacle. Р. 65), иначе говоря, Бонапарту не нравилось преждевременное обсуждение (и тем более осуждение) его монархических замыслов. Русский перевод брошюры Жордана, выполненный Н. М. Карамзиным, см.: Вестник Европы. 1802. Ч. 6. № 22. С. 139–153; № 7. С. 230–244. Брошюра эта, вызвавшая горячее одобрение в кругу Неккера, была в большой степени вдохновлена г-жой де Сталь; о ее общении с Жорданом, прекрасным знатоком немецкой литературы и философии, см.: Kloocke К. Une lettre du prince de Ligne et deux lettres de Camille Jordan à Mme de Staël // CS. № 38. Р. 138–144.

263Слухи о том, что Бонапарт хочет стать императором галлов, распространялись начиная с середины 1802 г.; в частности, об этом писала 17 июля 1802 г. в письме, присланном якобы из Гамбурга, газета «Парижский бюллетень» ( DAE-1996 . Р. 129); 31 мая 1802 г. один из агентов Людовика XVIII доносил, что «Бонапарт, если верить людям, к нему близким, желает восстановить монархию для себя и своих потомков», а для этого хочет восстановить то устройство общества и государства, какое существовало до Революции: заключает Конкордат, чтобы заручиться поддержкой церкви, и основывает Почетный легион [19 мая 1802 г.], чтобы создать новую знать (см.: Remade. Р. 19).

264Помимо Бернадота в число недовольных политикой Бонапарта генералов входили Массена, Ожеро и Моро; в число сенаторов — «идеологи» Кабанис, Гара и Вольней. Г-жа де Сталь была связана с этим кругом лиц не только напрямую, но и через свою приятельницу г-жу Рекамье, которая содействовала сближению двух оппозиционных генералов: Бернадота и Моро (см.: Констан. С. 404–405, 541–542). Об этом «заговоре генералов» известно немного; сам Наполеон в 1808 г. вспоминал, что «дюжина генералов задумала поделить Францию на дюжину провинций. Мне любезно собирались предоставить Париж с пригородами. Они подписали договор в городке Рюэй и решили, что мне его отвезет Массена. Тот отказался, признавшись, что не хочет быть расстрелянным моими гвардейцами. Вот человек, хорошо знавший мой характер…» (Villefosse L. de., Bouissounouse J. L’opposition à Napoléon. Р., 1969. Р. 224). О связях Бернадота с заговорщиками см. также примеч. 260.