Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

Новая боль с силой сжала мне сердце. Я льстила себя надеждой, что книга моя принесет мне законный успех. 480Запрети ее публикацию цензоры, я бы нимало не удивилась, но после того как я выслушала все их замечания, после того как внесла требуемые изменения, узнать, что книга моя уничтожена и мне грозит разлука с друзьями, укреплявшими мое мужество, было горько; я плакала, но постаралась и на сей раз превозмочь себя; следовало решить, как действовать дальше, ведь от этого решения зависела участь моей семьи. Подъезжая к дому, я отдала письменный прибор и последние наброски, предназначавшиеся для третьего тома книги, младшему сыну; 481он перепрыгнул через забор, чтобы попасть в свою комнату из сада. Моя приятельница-англичанка, 482превосходная женщина, вышла мне навстречу и рассказала обо всем, что произошло в мое отсутствие; меж тем вокруг дома рыскали жандармы, однако, вероятнее всего, они охотились не за мной, а за другими жертвами: рекрутами, изгнанниками, лицами, находившимися под надзором, одним словом, за всеми теми несчастными, число которых в нынешней Франции растет с каждым днем.

Префект департамента Луар и Шер явился за моей рукописью; чтобы выиграть время, я отдала ему скверную копию, которой он и удовольствовался. 483Говорят, спустя немного времени он претерпел гонения из-за того, что был со мной чересчур учтив; я слышала также, что причиной смертельной болезни, в самом расцвете лет сведшей его в могилу, стала немилость императора. 484Несчастная страна, где человек подобного ума и таланта не может пережить опалу!

Из газет я узнала, что американские корабли бросили якорь в портах Ла- Манша, и решила воспользоваться паспортом, дававшим мне право ехать в Америку; впрочем, близилась зима, а дочь моя была слишком мала, 485и, боясь пересекать океан в это время года, я задумала сделать остановку в Англии. В любом случае на подготовку к путешествию требовалось несколько дней, и мне пришлось попросить герцога де Ровиго об этой небольшой отсрочке. 486Читателю уже известно, что французское правительство имеет обыкновение давать женщинам, точь-в-точь как солдатам, двадцать четыре часа на сборы. 487Вот ответ, который я получила от Савари, герцога де Ровиго; полагаю, многим будет небезынтересно познакомиться со стилем, каким изъясняются люди этого сорта. 488

Генеральная полиция

Кабинет министра

Париж, 3 октября 1810

Я получил, сударыня, письмо, коим Вы меня почтили. Как Вы, вероятно, знаете от сына Вашего, я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы Вы отсрочили свой отъезд на семь или восемь дней; надеюсь, что этого времени достанет Вам на сборы, ибо большего я для Вас сделать не могу.

Не следует видеть причину приказа, Вам сообщенного, в том, что в последнем сочинении Вашем Вы ни единым словом не помянули Императора; думать так неверно: в Вашей книге нет места, достойного Его Величества; что же касается Вашего изгнания, оно есть естественный плод того направления, каким следуете Вы вот уже несколько лет. Я счел, что воздух нашей страны Вам не подходит, мы же не дошли еще до того, чтобы брать за образцы народы, кои Вас приводят в восхищение. 489

Последнее сочинение Ваше писано не французским пером; 490 печатание его приостановлено по моему приказу. Сожалею об убытках, кои сия мера причинит издателю; 491 однако позволить этой книге явиться в свет я не вправе.

Вы знаете, сударыня, что Вам дозволено было выехать из Коппе лишь потому, что Вы изъявили желание отправиться в Америку. Предшественник мой позволил Вам поселиться в департаменте Луар и Шер, однако Вы совершенно напрасно приняли эту снисходительность за отмену решений, принятых на Ваш счет. Нынче Вы вынуждаете меня к строгому их исполнению; виной тому Вы сами.

Я поручил г-ну Корбиньи проследить за тем, чтобы по истечении отсрочки, Вам предоставленной, Вы повиновались моему приказу.

Весьма сожалею, сударыня, что Вы принудили меня начать переписку с Вами извещением о мерах карательных; несравненно приятнее было бы мне засвидетельствовать Вам глубокое почтение, с которым имею честь быть, сударыня, Вашим покорнейшим слугой.

Подписано: герцог де Ровиго.

Р. Б. Имею основания, сударыня, предложить Вам для отплытия только четыре порта, каковые суть: Лорьян, Ла-Рошель, Бордо и Рошфор. Благоволите сообщить мне, на каком из них остановили Вы свой выбор. 492

Достойны внимания лицемерная заботливость, с какой Савари уверяет меня, что воздух Франции мне не подходит, и настойчивость, с какой он отрицает истинную причину запрещения моей книги. Меж тем в беседе с моим сыном министр полиции был куда более откровенен: 493он осведомился, почему в книге о Германии я не упоминаю ни об императоре, ни о его армии. «Но ведь сочинение это посвящено исключительно литературе, — отвечал мой сын, — я не постигаю, как могла бы матушка отыскать повод для подобных упоминаний». — «Так вы полагаете, сударь, — сказал тогда Савари, — что мы восемнадцать лет воевали в Германии 494ради того, чтобы особа столь прославленная, какова ваша матушка, публиковала книгу, где о нас не говорится ни единого слова? Книга эта будет сожжена, 495а сочинительницу следовало бы заключить в Венсеннский замок».

В письме Савари внимание мое привлекла одна-единственная фраза — та, из которой следовало, что отплытие из ла-маншских портов мне запрещено. Я понимала, что, догадавшись о моем намерении отправиться в Англию, власти желали мне в том помешать. Поистине, эта новая беда была мне не по силам; против воли покинув природное мое отечество, я хотела поселиться в отечестве, которое избрала себе сама; против воли расставшись с друзьями, которых я знала целую жизнь, я хотела очутиться в кругу друзей всего доброго и благородного, с которыми ощущает сродство даже тот, кто не знает их лично. Теперь рухнуло все, к чему прилепилась моя душа. У меня мелькнула мысль сесть на корабль, отплывающий в Америку, в надежде, что по дороге англичане захватят его в плен, однако смятение, мною овладевшее, не позволяло решиться на столь смелый шаг, мне не оставили иного выбора, кроме как между Америкой и Коппе: я избрала Коппе, ибо, несмотря на все горести, там изведанные, замок этот был мне мил.

Сыновья мои попытались испросить аудиенции у императора, пребывавшего в ту пору в Фонтенбло; им объявили, что если они немедленно не уедут, их арестуют. Тем более опасно было показываться там мне самой. Из Блуа, где я находилась, 496следовало направиться в Коппе, причем по дороге ни в коем случае не забывать о том, что от Парижа меня должно отделять не меньше сорока лье. В тридцати восьми лье, сказал Савари, я стану для властей легкой добычей — выражение, достойное министра-корсара. 497Итак, когда императору приходит на ум обречь кого-то на изгнание, ни сам изгнанник, ни его друзья, ни даже его дети не имеют права заступиться за несчастного, которого отлучают от привычного образа жизни и от сношений с близкими людьми; император, вполне обоснованно именующий изгнание, откуда осужденному, особенно если это женщина, нет возврата, проскрипцией, не оставляет страдальцам ни малейшей возможности оправдаться, — да и какие, впрочем, могут быть оправдания у человека, имевшего неосторожность прогневить императора?