Александр Ковинька - Миниатюры с натуры

По этим радиоочеркам положительное весело строится, а отрицательное еще веселее ликвидируется.

Так очень просто и весело и передают:

«Когда мы стояли и наблюдали, что на свекловичном участке ничего не делалось и свекольные листочки склонялись долу, в это время к нашему микрофону неожиданно подошел бригадир.

— Василь Петрович! Как ваша свекла — поднялась? — спрашиваем.

— Поднялась. Как увидела, что вы едете, так сразу уши и подняла. Подняла-подняла и сама поднялась, — с бодрой улыбкой ответил нам бригадир».

Слушаешь, слушаешь и тоже скажешь:

— Кто бы хоть разок радиофельетон или юмореску прочитал бы. Об этих… о ловкачах, о лгунах…

Как говорится, шутки шутками, а хвост набок.

Безусловно, ни у кого не вызывает сомнения простое, ясное: лучше всего узнаешь жизнь, если подольше в колхозе поживешь.

Один мой коллега по перу серьезно допытывался у меня: почему это только одни фуражные коровы доятся?

Я посоветовал ему — поезжай в колхоз. Поживи, присмотрись и узнаешь — почему.

Не знаю, ездил он в колхоз или нет, но только долго еще бродил по тротуарам и тыкал пальцем в небо. Угадывал, должно быть, не потому ли эти коровы доятся, что им больше дают фуражу…

Может, он и не ездил в колхоз. Может быть, испугался свою машину испортить.

— Поедем в село… В колхоз… Тут неподалеку… Вот так прямо, прямо… мимо верб.

— Вот так, прямо, прямо?

— Ну да!..

— Мимо верб?..

— Да, да!..

— Я что, с ума сошел?! Вот этими ярами? Что вы, господь с вами! Ездил, ездил, двести тысяч километров наездил, и на тебе — трах-тарарах! — нет машины! Застряла там — никакие крылатые и рогатые меня не вытащат.

Тогда вы километра три идете ярами и лугами и потом спрашиваете деда:

— Здравствуйте! Далеко еще до колхоза?

— Здравствуйте! Да как вам сказать: и далеко, и недалеко. Вот так и так… Затем вот туда и туда… Затем — вот так и так… А вы, извините, откуда будете?

— Из Полтавы, — говорю.

— Ага, ага!.. Хорошо, хорошо. Значит, вот так и так, а оттуда — влево… Влево и влево, а затем — поверните направо. Направо и идите, идите до самой фермы. Птицеферма в яру стоит.

— Не пугайтесь, — говорю. — Берите палочку и, как симпатичный дедусь советовал, идите вот так и вот так…

И вы попадете в самую гущу колхозной жизни. Сначала птицеферму посетите. В хорошем месте, в яру птичий двор стоит.

Птичий двор хорошо оборудован. Есть где курочкам яички сносить.

Радуются люди: зимой ежедневно по яичку несушка дарит.

Моя соседка спрашивает:

— Какие же это курочки, что в зимних условиях и на таком высоком уровне яички несут? Должно быть, там птичницам легко живется — поют песенки и яички в гнездах собирают.

Отвечаю соседке: вы почти угадали. Курицы на насест садятся, а птичницы весело поют:

Споет такую лирическую песню, — глядишь, и есть яйцо. Легко работать птичницей. Может, поедете, поработаете?

— Э, боже упаси!.. Там же, наверное, курам нужно и корм давать. То воды дать, то пшена, то свеклы и мелку, да и угля… У меня их когда-то было с десяток. Измучилась… «А чтоб вы, — кричу, — сдохли! Как вы мне надоели!..»

Не поехала моя соседка птичницей работать. Она по-охотничьи поступила — лису поймала… Ту лису, что кур хватала. Поймала лису, шкурку ее на плечи нацепила и ждет, когда куриные яички начнут с неба падать.

А юные девушки, хорошенькие, молоденькие комсомолки Галя Мороховец, Галя Шиян и Паша Падченко из Опошнянского колхоза Полтавской области, другого мнения. Говорят: светлое будущее приходит только в упорном, но благородном труде.

И они добиваются этого. Добиваются сердцем и чудесными руками.

В многоплановой волнующей повести «Бывает ли любовь с первого взгляда?» автор завязал смелый сюжетный узел и смело его развязал: бывает и не бывает.

Заслуга автора заключается еще и в другом: трудно девятьсот двадцать две страницы написать, но еще труднее в издательстве массовым тиражом выпустить. Только подумать: монумент такой сложить, слепить и в издательский план пристроить!

Перед читателем автор поставил еще более сложную и еще более острую задачу: все это без валерьяновых капель прочитать до конца. Терпеливый наш читатель на этот раз и с каплями оплошает — не прочтет!

На первой читательской конференции председатель колхоза, книголюб Трофим Трофимович объявил: «Кто прочитает вот эту толстенную повесть, тому будет начислено шестьдесят трудодней». Отважных не нашлось. А сведущая в тонкостях художественной литературы старенькая библиотекарша со знанием дела добавила: «Трудодни не помогут. За такие произведения читатель берется лишь в непогоду: в пургу, в метель или в проливные дожди».

И все же разберем, чем должна очаровать читателя эта оригинальная повесть.

Она прежде всего чарует логически ясной мыслью. С первых же строк автор динамично вводит читателя в духовный мир своих героев. Читаем: «На сельскохозяйственном производственном совещании Петро впервые взглянул на Галину, девушка ласково кинула взор на парня — готово. Влюбились».

Просто, ясно и современно. Где влюбились? На совещании. Не на танцульках, не возле традиционной сирени и сентиментальной акации, а именно на производственном совещании.

Далее по тексту: «Овеянные нежным трепетом немого чувства, влюбленные с производственного совещания на крыльях весны полетели к ветряку».

Характерная, колоритная деталь. Автор, придерживаясь в манере письма новизны, избежал штампа. Повел героев к лирическому ветряку, а не к каким-то архаичным камышам… Хотя в критическом обзоре «Ветряки и будяки» глубокоуважаемый литературовед Лысый отрицательно доказывает: «Старый ветряк своими корявыми крыльями не способен навеять романтические нюансы молодой влюбленной паре», — мы решительно отбрасываем его происки в отношении образов, которыми пользуется автор. Напоминаем маловерам: у ветряков веками цементировалась настоящая любовь.

Одновременно раскроем автору глаза на его досадные промахи и недостатки. В повести есть места типичные, характерные, а есть и нетипичные, нехарактерные. К сожалению, последних значительно больше. Будем последовательны…. Описывая чудесный вечерний пейзаж, автор поскупился и не донес до читателей красоты сельской природы. Автор пишет: «Смеркалось… На горизонте весело замигали первые небесные звезды. Во тьме кого-то догонял разъяренный бугай. Под сильными ногами хрустели лапчатые лопухи и лопались спелые кабачки…»

Кого именно догонял разъяренный бугай, автор стыдливо умолчал. Может, он догонял незадачливого председателя колхоза? Почему, мол, силосные ямы до сих пор не заполнены зеленой массой? А председатель — куда? В силосную яму!