Александр Ковинька - Миниатюры с натуры

Ноги погрузились и меня за собой потащили. Погружаюсь и погружаюсь, ибо плавать не умею.

Говорили же мне: «Учись, Сашко, плавать. Учись — не пожалеешь».

А я думал: «Плескаться в воде — разве это наука?»

И вот вам, опускаюсь на дно. Гребу руками, помогаю ногами, верчу головой, а меня на дно тянет.

Хлопцы, стоявшие на берегу, начали дискутировать.

— А ну, — говорят, — вынырнет или не вынырнет? Может, и вынырнет, ноги длинные.

Они дискутируют, а я чувствую, что тону.

— Хлопцы! — кричу. — Спасайте! Потопаю!

— Не кричи, — говорят, — а то в рот воды наберешь.

Еле-еле спасся. Вылез и упал на берег. Конечно, ко мне тогда все прибежали.

— Наверное, — говорят, — надо воду выкачать.

А как выкачать, никто не знает.

Один говорит:

— Я, — говорит, — где-то в книжке читал, что прежде всего надо веслом на живот надавить.

— Дурень ты, — отозвался другой. — Первая помощь — это веслом по голове бить.

Словом, кто-то меня как шарахнет веслом по голове, я и очнулся.

Так вот я и говорю: учитесь плавать, с вышки прыгать, глубоко нырять и мастерски выныривать.

Хорошая, прекрасная дорога — большак! Едешь — одна красота! Никто тебя ни возом, ни автомашиной не зацепит. Ровная-ровная дорога, как струна.

— Э, — скажете вы, — то ж большак! Шлях — куда ваше дело! Вы попробуйте под вербочками, вот по той крутой дороге проехать. Вот это штука! Ты влево — ямки! Ты вправо — пни! Ну хоть на аэроплане лети!

— Дядя Ефим, так можно же те ямки лопаткой заровнять… Да одним заходом и пенечки посбивать!

— Такое скажете… Чтобы это я да бежал с лопатой? Нашли меньшого — Ефима! И зачем бы это я туда бежал! Если мне и придется раз в год за снопами по той дороге поехать, так из-за этого первым и беги? Пусть кум Свирид бежит первым — он в тех канавах на троицу ночевал…

Поговорили вот так с дядей Ефимом, запрягли коровок — серую да палевую — и поехали той дорожкой за снопами. Приехали, наложили пару копен, набросили веревку на рога, сами забрались на воз, трубку в зубы — и:

— Цабе!.. [2] Цабе — направо, вправо. Жвачку жуете!.. Цоб! [3] Цоб — налево, влево.

Съезжает дядя Ефим с горы, съезжает по неровной и размытой дороге. С воза не слазит, а, посасывая трубку, посматривает по сторонам да все:

— Цоб, цоб!.. А ну, опрокинется или не опрокинется? Куда же вы это поворачиваете? Цоб! Все-таки опрокинется… Да цабе! Цабе!.. Ей-богу же, опрокинется.

И — опрокинулся.

— А чтобы тебе!.. Все же моя правда — опрокинулся-таки… Вот вам и кум! Тяжело ему выбежать с лопатой и заровнять.

Посетовав на кума, дядя Ефим слезает с воза. Хотя, правда, не слез… а сполз…

Схватил в сердцах веревку и повел коровок дальше. А дальше — сухой пенек.

Ведет мимо пня — и:

— Цоб!.. Цабе!.. А ну, зацепится или не зацепится?.. Цоб, цоб!.. Ей-богу, зацепится! Вот чтобы мне до дому не доехать — зацепится!

Вдруг ось — хрясь! Зацепилась…

— Чтобы тебе добра не было! Чтобы тебе пути не было!.. Какая же это чертяка вот тут пенек поставила? А чтоб ему! Какая ось добротная была, а треснула!

В самую рань, еще до рассвета, я видел, как дядя Ефим с кумом Свиридом шли. Не с пустыми руками шли, на плечах лопаты несли.

Какая радость — наши дети! Веселая и звонкая радость. Любуются, утешаются родители: чудесная смена растет. Но нечего греха таить, порой родители дают своим деткам не очень-то хорошее домашнее воспитание.

Начинается это обучение с маленького, игривого:

— Покажи маме фигу!..

— Учи, учи на свою голову! Иди сюда, доченька… Прыг, доченька, прыг! Не слушай папу, маму слушай… Мама цаца, а папа бяка… Плюнь на папку… Ткни папке в глаз… Вот любимая доченька, мамина доченька… Она уже умеет папе в глаза ткнуть. И маме ткнешь? Ой-ой! Мама боится…

Игривая забава заканчивается невесело:

— И в кого он, вот такой чертенок, уродился? Слыхали — сегодня чуть глаз не выколол. И кто его научил? У нас такого и в роду не водилось!..

Отец и свою характеристику дает:

— Вот видите!.. Носи его, учи его, а он, вишь, к чему приноровился — в лицо плевать! Вот и желай ему добра! Ведь он только на ноги поднялся. А что из него выйдет, когда подрастет?

С возрастом ребенка расширяется и прикладное воспитание:

— Попугай, сынок, отца! Путай, Вася, пугай! Вот так — гр-р!..

Испугали отца. Упал отец на пол.

Переняв чудные штуковины, детки стаскивают с кровати подушки, одеяла, натягивают в хате палатку и оросят отца:

— Папа, вот видишь — шалаш! Мы спрячемся в середине, а ты бегай вокруг и лай. Только громко-громко, чтобы нам страшно было…

Порой домашнее воспитание безрассудно сочетают с чаркой:

— На, сынок, опрокинь. Для примера хватани грамм двадцать.

— Вы видели, чему он детей учит? Да в своем ли ты уме? Сам пьешь, гуляешь, да еще и сына приучаешь!

— Пей, сынок, пей! Это отец дает. Глотай.

Сынок опрокидывает, морщится, чихает… Слезы из глаз катятся.

— Вот видишь, сынок, какая она противная? Вот так и я страдаю. Глотнешь — словно дегтя хватанешь. А мать думает, что я мед пью!..

Веселая наука кончается невесело:

— Ты еще молод отца учить! Какую привычку взял: «Дай, отец, на сто грамм!» Молоко на губах не обсохло, а ему сто грамм! Я тебе таких сто грамм покажу — в двери не попадешь!

— Отец! Давайте это дело замнем. Вы же сами меня учили: «Потяни, Васюня!» А Васюня, какой разговор, тянет. Отец дает!

Здесь бы можно было и точку поставить. Не будем точки ставить. Пусть родители поставят. На то они и родители!..

Какие у нас выросли музыкальные и вокальные таланты! Пречудесные. А танцоры! Боже мой! Как пойдут танцевать, как топнут, как гопнут, да еще с прибаутками:

Куда ваше дело! Даже мать сыра земля усмехается.

Мастерски танцуют.

Пусть по струнам ударит диканьская троистая [4] Троистая — оркестр, состоящий из трех музыкальных инструментов: скрипки, бубна и цимбал. — не усидишь. Ей-богу, не усидишь и не устоишь. То правая, то левая нога только дрыг-дрыг… Трясет и молодого, подбрасывает и старого.

А какие чудесные песни поют на нашей Советской Украине!

Запоют решетиловские вышивальщицы «Киевский вальс» или «Шахтерочку». Или, или… Или «У нас у Полтаві всі садочки кучеряві…».

Что и говорить — очаровательны и народные и современные советские песни. Слушаешь — и душа радуется, и сердце тает. Умеют советские композиторы очаровать душу людскую. Что умеют, то умеют.

Недавно мне довелось побывать на колхозном празднике.

Праздник обычный. Передовой доярке стукнуло двадцать лет.