Роджер Долтри - Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Мечта Кита о жизни по соседству со своим кумиром тоже пошла наперекосяк. Прежде всего на это указывала живая изгородь, но не та, которую вы привыкли видеть, а высаженная из гигантских тропических деревьев. Маккуин огородился гигантскими пальмами, чтобы не пускать Кита на свою территорию. Их отношения могли сложиться лучше. Между ними определенно было нечто общее. Они оба происходили из рабочего класса, оба оказались в центре внимания и оба боролись со своей славой. Они могли бы помочь друг другу, но, когда Кит впервые подошел к Маккуину, чтобы представиться, он расстроил его шестнадцатилетнего сына, а затем его цапнула сторожевая собака, которую он укусил в ответ.

В результате Киту пришлось расплачиваться с Маккуином в офисе окружного прокурора Малибу. Это был шанс начать все сначала, но на встречу Кит решил вырядиться в свою форму эсэсовца и все прошло не очень хорошо. Затем он установил прожекторы, которые освещали пляж Маккуина, в надежде увидеть обнаженной его жену Али Макгроу. Отсюда и пальмы. Я пошел поговорить с ним, потому что всем было понятно, что в Калифорнии он слетел с катушек. У него не было денег, а деньги, которые он мог достать, тут же тратились. Когда мы отказались дать ему больше денег, он одолжил десять тысяч долларов у нашего агента Фрэнка Барсалоны. Через неделю он вернулся и попросил еще. Фрэнк, понятное дело, был в шоке и отметил, что никто, даже Кит Мун, не сможет спустить за неделю десять тысяч долларов. Кит, понятное дело, объяснил, что ему пришлось нанять самолет, чтобы вывесить плакат с надписью «С днем рождения, Ринго».

9 марта 1976 года мы успели отыграть две песни на шоу на арене «Бостон-гарден», прежде чем Кит упал без чувств. Официальная причина – грипп. Настоящая причина была обычной: коньяк и барбитураты, которые привели к срочной госпитализации в Массачусетскую больницу. На этот раз в аудитории не нашлось Скота Хэлпина из Маскатина, штат Айова, чтобы спасти концерт. Мы отыграли недостаточно долго, чтобы нам это могло сойти с рук. Оставалось только уйти со сцены. Зрители остались разочарованы, а группа была сыта Китом по горло. На следующую ночь мы оказались в Нью-Йорке. Кит остановился в «Наварро», мы же с Хизер сняли номер в «Плазе». Поступили слухи, что он сильно порезал себе ногу в своем номере. Я помню, как сказал Хизер: «Он пытается уничтожить себя». Среди ночи я решил пойти проведать его. Кит лежал на кровати с покаянным видом. Стены его номера были украшены крупными мазками черной краски – последствия недавнего инцидента. Он прорезал артерию в ноге и обрызгал стены темной артериальной кровью. Ему повезло: он выжил. Хладнокровный Билл Карбишли нашел его и сумел наложить жгут на рану, прежде чем Кит истек кровью. Судя по абстрактному искусству на стенах комнаты, скорая помощь прибыла в самый последний момент.

– Извини, Родж, – вот и все, что смог выдавить из себя Кит.

– Не беспокойся об этом, – сказал я. – Но ты должен сказать мне, что происходит. Зачем ты занимаешься саморазрушением? Это все из-за Ким?

Конечно, всему виной была Ким. Это очевидно. Каждую свою девушку он одевал как Ким. Он даже нанимал проституток и заставлял их одеваться так же, как она. Он всегда носил с собой светлый парик, чтобы нанести завершающий штрих. Когда я задал вопрос, на который уже знал ответ, он кивнул, а потом расплакался.

– Я никогда не верну ее, – сказал он.

Долгое время царила тишина, нарушаемая только звуками рыданий Кита. Я не знал, что сказать. Я просто сидел на краю кровати.

– Да, – сказал я в конце концов, – она может и не вернуться, но если ты ее любишь и покажешь ей это, то она всегда будет рядом. Так это случается с твоей настоящей единственной любовью. Возможно, все будет не так, как у вас было раньше, но тебе не обязательно лишаться всего.

Он оглянулся и тупо уставился на меня. Комната снова погрузилась в тишину. Поэтому я спросил его:

– Ты переживаешь из-за Нила?

Тут он снова заплакал.

– Я убийца, – сказал он. – Я убийца.

– Нет, Кит. Это были обстоятельства. Это могло произойти с кем угодно.

Дальше я сказал ему, что он сделал то, что считал лучшим на тот момент, а также посоветовал ему отпустить прошлое и обратиться за помощью. Через несколько мгновений он сел в кровати и, по своему обыкновению, обнял меня, хотя это мне следовало бы обнять его.

Когда спустя некоторое время я покинул его номер, Кит выглядел немного бодрее. Он был счастлив или делал вид, что был счастлив. И мы никогда больше не говорили об этом. В течение следующих восемнадцати месяцев, до самого конца своей жизни, Кит звонил мне. Я не думаю, что кто-то еще отвечал на его звонки. Он звонил в четыре утра, когда я был дома, а дети лежали в постели, и мы всегда знали, что это Кит. Хизер была особенно добра к нему в тот темный период его жизни, и мы сделали все, что было в наших силах. Конечно, за последние сорок лет я часто корил себя за то, что должен был сделать намного больше.

В конце концов он вернулся в Лондон. Он отвернулся от своей потускневшей калифорнийской мечты, оставив Стива Маккуина в покое, и, заняв больше денег у Пита, арендовал подходящее жилье на Керзон-стрит в Мейфэре. Это был первый шаг. Вторым шагом было привести себя в форму. Он не смог бы сыграть наш изматывающий сет, если бы не был в форме. Я все капал ему на мозги, пока однажды он не появился в студии в брюках и куртке для верховой езды.

Чтобы привести себя в порядок, он записался на занятия по верховой езде на трассе Роттен-Роу в Гайд-парке. Его задница, должно быть, чертовски болела в ту ночь, но это был хороший знак. По крайней мере он пытался. К сожалению, когда осенью 1977 года мы начали работу над нашим восьмым студийным альбомом Who Are You , стало очевидно, что его физическое состояние и его мастерство барабанщика сильно пострадали за последние пять лет всевозможных злоупотреблений. Все дело в хватке: либо она у тебя есть, либо ее нет. И в последние месяцы жизни Кита природный талант оставил его. А без таланта ему оставалось лишь катиться по наклонной.

Я иначе распоряжался своим свободным временем. Там, где у Кита были проститутки и наркотики, я был одержим более мирскими вещами. Дом поглощал всю мою избыточную энергию. Я начал с озера перед домом. Когда мы только приехали, эту неухоженную лужу вряд ли можно было назвать озером. Я заручился поддержкой Герберта, сына трактирщика, который управлял нашим местным пабом The Kicking Donkey. Его любимым занятием было играть с гигантскими бульдозерами. У него были игрушки, а у меня – детская площадка, и вместе мы провели немало счастливых недель, выкапывая и возводя плотину, пока, наконец, у меня не появилось подходящее озеро. Что может быть лучше, чем вырыть гигантскую чертову яму, а затем наблюдать, как она наполняется водой, как контуры земли формируют новое озеро, скрывая беспорядок и на его месте образуя нечто прекрасное? Удивительно, как быстро озеро облюбовали всевозможные представители дикой фауны. Наверное, поэтому на противоположной стороне фермы у меня появились четыре соединенных между собой озера. Стоило только начать…