Александр Петрашкевич - Машеров: Теперь я знаю...

Странно и то, что руководитель Республики, лидер нации по­гибает утром 4 октября, а народу об этом сообщают только 6 октября, хотя народ уже знает о случившемся благодаря зару­бежному радио. Два дня республиканские газеты пишут о заго­товке картофеля, освоении космоса, подготовке животноводче­ских ферм к зиме. "Советская Белоруссия" сообщает о заседа­нии Совета Министров БССР, на котором был рассмотрен вопрос "О мерах дальнейшего укрепления материально-технической ба­зы концертных организаций и творческих союзов". Молчат только о смерти П. М. Машерова. Почему? Надеются оживить покой­ного или скрыть сам факт его смерти?

Странно, что верховная власть запрещает выезд на похороны кандидата в члены Политбюро всем первым секретарям компар­тий союзных республик и те послушно соглашаются с таким гре­ховным запретом. В конце концов, ведь не от проказы или чу­мы погиб их коллега?! Доступ к его гробу открыт... Лишь первый секретарь компартии Литвы П. Гришкявичюс скажет "Я похоро­ню друга, а тогда пусть со мной делают, что хотят"! - и приедет в Минск. По собственной инициативе приедут еще космонавты-земляки В. В. Терешкова, В. В. Коваленок и П. И. Кпимук. От собственного имени семье покойного пришлет телеграмму пен­сионер К. Т. Мазуров. Двурушники-криводушники из Политбюро подпишут некролог, в железобетонную форму которого вынуж­дены будут втиснуть следующее содержание: "...Перестало бить­ся сердце пламенного коммуниста, известного деятеля Коммуни­стической партии и Советского государства, вся сознательная жизнь которого была отдана делу строительства коммунизма. П. М. Машеров на всех участках работы проявлял творчество и ини­циативу в осуществлении политики партии. Его отличали безза­ветная преданность великим идеалам коммунизма, огромная энергия и страстность в работе, партийная принципиальность и человечность, личное обаяние и скромность. Все это снискало ему признание, высокий авторитет в партии и народе".

- Правдиво?

- Правдиво.

Это и есть искусство криводушия.

Соболезнования от ЦК компартий, Верховных Советов и Советов Министров союзных республик также будут, но в ос­новном без подписей руководителей этих высоких учрежде­ний. И это уже вовсе не удивительно - раз на похороны нель­зя поехать, то зачем же рисковать с собственными автогра­фами? Правда, Д. Кунаев из Казахстана, А. Э. Воосс из Лат­вии и Э. А. Шеварднадзе из Грузии все же рискнут и подпи­шутся собственноручно.

Российское государство будет представлять председатель Вер­ховного Совета РСФСР М. А. Яснов, КПСС - секретарь ЦК по идеологии Н. В. Зимянин. Он произнесет казенную, трафаретную речь в духе обычного некролога и не более того, хотя был не только земляком покойного, но и считался побратимом по парти­занско-комсомольским делам. Это был тот самый Зимянин, кото­рый десятилетиями завидовал П. М. Машерову, ревновал его к высокой должности и к которому у Петра Мироновича было весьма сдержанное отношение.

После похорон "...пламенного коммуниста, известного деятеля Коммунистической партии и Советского государства... партийная принципиальность и человечность, личное обаяние и скромность которого снискали ему..." и так далее - имя нашего Героя ис­чезнет из употребления так называемыми СМИ и не будет упо­минаться лет десять.

Почему?

Было впечатление, что целая череда преемников его здесь, в "Северо-Западном крае России", боится тени своего предшест­венника, как черт ладана, в то самое время, когда обычные люди будут обкладывать его могилу тысячами пасхальных яиц...

Как когда-то писал Франциск Скорина, "тайна сія над розумам маім..."

...Петр Миронович любил слово "поистине". Мне и хочется за­кончить этот грустный рассказ словами: поистине неисповедимы пути твои, Господи!.. А то, что следствие ограничилось единст­венной версией трагической гибели П. М. Машерова, не только жаль, но и странно. Между тем, вернуться к иным, новым, проиг­норированным версиям гибели Человека и сегодня и завтра не поздно.

Перевод с белорусского Ирины КОЧЕТКОВОЙ.