Сергей Васильев - На разломе двух времён. 80-е

Хорошо шло чтение книг. В военном городке и ближайших деревнях были отличные книжные магазины. Это характерное явление советского времени: чем в более забытое богом место ты приезжал, тем более интересные и редкие книги ты мог там найти. Ходасевич, Камю, Северянин, даже Ницше были в тех книжных. В Москве это разошлось бы в одно мгновение, а тут книги могли лежать в магазинах годами. Мы скупили там все. Забавно было наблюдать, как курсанты сидели и читали вечерами стихи, как молодые курсистки.

Но главным событием наших сборов стал… круговой турнир в парном разряде по «козлу»!

Со мной в паре играл Серега, партнер по «кроссвордным» кооперативным делам. Всего в битву включилось более 20 пар, это более половины роты. В сумме нужно было сыграть не менее 200 игр, настоящий большой турнир. Мы заняли под него огромную «ленинскую» комнату. Первые игры мы выигрывали легко, но потом противники начали уже сыгрываться, и побеждать становилось все труднее и труднее. Нужно было что-то придумывать.

Чтобы хорошо играть в «козла», желательно понимать или угадывать значение костей на руках соперников, чтобы осложнить им жизнь. Ну или хотя бы как-то догадаться о костях своего напарника, тогда можно додумать, что осталось у соперников.

В общем, знать кости на руках напарника – самое важное в «козле».

И мы с Серегой придумали фишку! Если я кладу на стол кость с числом, скажем, «два» и при этом у меня на руках еще много костей с «двойкой», то я сильно и громко бью этой костью по столу. Если же, наоборот, у меня после этого хода «двоек» на руках не остается, то я тихо и плавно кладу кость на стол.

Вся фишка – в силе удара костью по столу.

На уровне ощущений сила удара примерно должна соответствовать количеству костей с этим числом, оставшихся на руках. Так я подавал сигнал другу, и этого было достаточно, чтобы безоговорочно побеждать любого соперника. Сами удары костью по столу – обычное дело в «козле», но все бьют костями просто так, для смеха и азарта. А мы били со смыслом, подавая напарнику нужный сигнал. Никто из конкурирующих пар ни о чем не догадывался, а мы выигрывали у всех подряд с разгромным счетом.

Единственной преградой на пути к победе стала пара – Прос и Кот. Они отлично играли в преферанс, а тут простое домино. Они играли азартно, смеялись и шли ва-банк.

Счет был 100: 0 в нашу пользу, а игра шла до 101-го.

И вот при счете 100: 0 я решил сыграть красиво и поставил большую «рыбу», желая, чтобы счет стал совсем уж разгромным, хотя мы могли легко победить по очкам. Но «рыба» оказалась не в нашу пользу, и счет стал 100: 80. В следующей партии уже Кот ставит «рыбу», и мы проиграли со счетом 100: 101.

Это был чуть ли не единственный обидный проигрыш в том круговом турнире, но мы вышли в полуфинал и уверенно победили в финале.

Наша победа в этом турнире – главное, что запомнилось с тех «военных сборов».

Прошло более четверти века, изменилась страна, выросли дети и мне хочется честно признаться – мы жульничали, надо бы переиграть!

Обком комсомола назначил меня на лето командиром областного штаба ССО.

Должность хоть и звучала серьезно и за нее даже платили приличную зарплату, но по сути была примитивной. С некоторой периодичностью нужно было объезжать студенческие строительные отряды в Подмосковье, узнавать, как у них идут дела, что с техникой безопасности, и решать другие рутинные вопросы.

Но главная задача командира штаба – сидеть на «аварийном» телефоне в обкоме комсомола в Колпачном переулке. Что-то вроде дежурного секретаря, до которого мог дозвониться любой отряд, если у них что-то случится. Именно этот номер дежурного телефона был записан у всех подмосковных командиров как «аварийный». В этой «секретарской» работе, собственно, и заключалась работа командира штаба. Устав от бесполезного сидения весь июль, я стал договариваться, чтобы оставить это занятие на кого-то другого и двинуть с друзьями в Болгарию.

Как раз тем летом мы сформировали первый от ФАЛТа «иностранный» строяк. Командиром поставили Виталика. Тогда были в моде студенческие обмены с дружественными социалистическими странами. Их отряды приезжали на летнюю работу к нам, а мы уезжали к ним. Нам выпало принимать студентов из Софии. Вместе со штабом мы нашли для «наших» болгар работу в Царицыно. Реставрация дворца еще толком не началась, но какие-то раскопки шли и им поручили ремонтировать старую конюшню.

В августе мы уже сами отправились на работу в Болгарию.

Хоть это и был студенческий строительный отряд, он воспринимался нами, скорее, как отпуск, как награда за прошлые «боевые» заслуги. Мы первый раз в жизни выезжали за границу, к тому же нам разрешили взять туда жен.

Это был большой лагерь, где жили студенты из разных республик СССР и стран СЭВ. Мы не очень тесно общались между собой, но в глаза уже бросался негативный и порой враждебный настрой по отношению к нам студентов из других советских республик и соцстран.

Особенно выделялись грузины. Никакой личной антипатии не было, мы вроде бы были из одной страны, но в разговорах уже сквозила неприязнь к Москве. Они постоянно намекали, что у Грузии теперь будет свой путь и что во всем виноваты русские. Наше восторженное отношение к новым реформам, перестройке и гласности не находило у них поддержки. Точнее, они тоже были за перестройку и демократизацию, но тут же говорили, что «перестраиваться» они будут еще быстрее, чем мы в Москве.

Примерно то же самое было слышно и от местных болгар. Еще вчера они были «братушки», но сегодня чувствовалось, что нас недолюбливают.

Мы работали на консервном комбинате под Пловдивом, грузили ящики с персиками и мыли пивные бутылки в длинном конвейерном цеху. Пиво – главный продукт, который тогда поразил в Болгарии. У нас, в СССР, было только одно пиво – «Жигулевское». А тут в любом, даже далеком сельском магазинчике по два-три сорта пива. А на комбинате мы увидели их десятки, если не сотни. Забавой стало собирать пивные этикетки, такого разнообразия пива мы не видели никогда в жизни.

Вообще, Болгария не сильно отличалась от Советского Союза, но улочки были чище и частные домики опрятнее. И много-много пива! В остальном – СССР.

Не зря ходила пословица: «Курица – не птица, Болгария – не заграница».

С пивом у них все было хорошо, но одежды и обуви также не хватало. Из главных дефицитов того лета в Софии были джинсы Lee и кроссовки Romika, они продавались только в одном столичном магазине. Очередь за ними пришлось занимать с вечера.