Анатолий Гордиенко - На пути к рассвету

— Это я-то посторонняя, товарищ Могикан? — развеселилась Марийка — Пусть проверят, я где-то ещё значусь в списках нашей с вами спецшколы. Вот поглядите, написала всё, что мы раздобыли с Аней.

Андропов уже и сам взял листки, подошёл к окну, там, стоя, и прочитал их все до единого.

— Спасибо, Марийка. От лица комсомола Карелии благодарю тебя за службу, дорогая Мария Владимировна. Ты даже не представляешь, какие важные сведения вы раздобыли. ЦК партии республики давно ждёт такую зрелую политическую информацию, командование фронта получит ценнейшие данные для бомбёжки объектов на Свири. Теперь мы смело можем посылать в Рыбреку, в Шелтозерье подпольный райком, над этим уже начали работать.

Славно ты потрудилась, даже всё переписала начисто. Молодец, иди домой, отдыхай. В полдень приходи ко мне, к этому времени твоё донесение перепечатают, ты его подпишешь, и я тотчас отнесу его в ЦК. Какую награду хочешь за свой подвиг?

Марийка встала, замерла и, покачав головой, сказала:

— Какой тут подвиг, Юрий Владимирович. Другие бы, наверное, лучше всё сделали.

— За такие сведения тебе орден могут дать.

— Не мне. Аннушку надо наградить.

— К награде представим обеих.

— А можно вместо ордена что-то другое попросить?

Андропов насторожился, оглядел быстро потупившуюся Марийку.

— Отпуск бы мне на недельку, к родителям съездить в Ивановскую область. Помочь по хозяйству, дело-то к зиме идёт.

— Добро. Постараюсь сделать нынче же проездные документы. Поезжай, повидайся, попей горячего молочка, подлечись. А когда вернешься…

— А когда вернусь, — перебила его Марийка, — прошу сразу же дать новое боевое задание. Я это твёрдо решила сегодня ночью. Товарищ первый секретарь, готова на любое дело, готова жизнь свою положить. Вы меня слышите? Вы же чуткий, добрый, вы должны понять, я не могу так больше жить, я хочу искупить свою вину!

— Твоей вины нет! — крикнул, приближаясь к ней вплотную, Андропов. — Ты спасала не себя, а ценнейшие документы. Раз и навсегда запомни это! И чтоб ни я, ни другие не слыхали этого больше никогда. Хватит истерики, ты комсомолка, подпольщица, чекистка! Приказываю взять себя в руки. Приказ понятен?

— Понятен, товарищ Могикан.

Первой, кого встретила утром Мария Мелентьева, придя на милую сердцу Северную улицу, дом 2, была Галя Ростовская — цветущая, жизнерадостная, чистенько одетая, аккуратно причёсанная.

— Марийка, приятные известия, — заворковала она. — Юрий Владимыч на бюро внёс вопрос о предоставлении тебе месячного отпуска. Предложение поддержано, ему удалось выпросить у военных литер на проезд, так что давай адрес твоих старичков, буду оформлять тебе бесплатный воинский билет. Ивановская область, дальше?

— Кинешемский район, деревня Решма.

— После обеда получишь проездные документы, отпускное удостоверение, зарплату инструктора за июль и август, в общем, сегодняшний день можешь посвятить сборам в дорогу, сходи купи гостинцев, подарки мамочке, вот тебе взаймы деньги. Бери, бери. А Юрий Владимыч просил тебя зайти под вечер, он подался на лесозавод, к авторемонтникам, к военным.

Марийка заглянула к инструкторам, поговорила с Федей Кузнецовым, Марией Ульяновой. Нина Лебедева задержалась на острове Ковжино и пришла чуток попозже. Марийка пошепталась с ней, поманила на веранду.

— У тебя есть адрес того лётчика, который приходил к Могикану?

— Полевая почта — наш аэродром, — ответила Нина, доставая записную книжку. — Эскадрилья временно базируется в Беломорске, но застать его трудно, я дважды пыталась дозвониться, и всякий раз пусто — выбыл, в полёте.

— У меня сегодня свободный день. Понимаешь, я его сама должна увидеть, сама всё рассказать. Если не встречусь, а он придёт сюда в ЦК — не говорите ему ничего, я из отпуска вернусь скоро, долго не засижусь, тут я нужнее. Я его разыщу, Нина, обязательно разыщу.

Полдня прождала Марийка на аэродроме, побывала у всех командиров, у самого главного — полноватого майора — была даже трижды, но все твердили одно и то же — Жандорак на задании, будет не скоро.

— Что значит не скоро? — язвительно спрашивала Марийка майора. — Завтра, послезавтра, после дождичка в четверг?

Первый раз майор просто отмахнулся от неё, второй — стал допытываться, кем она доводится летнабу Жандораку, да так дотошно, с такой ехидцей в голосе, что Марийка не выдержала и выкрикнула:

— Невеста я его, невеста!

Когда Марийка снова зашла к нему без стука, резко отворив дверь, майор, что-то чертивший красным карандашом на карте, боднув головой в её сторону, хохотнул:

— Интересно знать, где такие настырные невесты произрастают?

— В Пряже. И не настырные, товарищ майор, а настойчивые.

— Цел и невредим твой Жандорак. Прилетит на той неделе, сейчас уточню. Во вторник прибудет.

Марийка улыбнулась, поднесла руку к беретику.

— Счастливо оставаться, товарищ майор. Алексею передайте — зайду через две недели. Не забудете?

На улице у штаба сидел на заведённом мотоцикле лётчик, словно дожидался Марийку. Он подкатил к ней, чиркая сапогами по земле, улыбаясь, сообщил, что держит путь в штаб фронта и готов подбросить её в город. Марийка, лихо закинув ногу, уселась сзади, обхватила незнакомца, и они помчались с ветерком.

Влетели на кривые улицы, прошмыгнули по мосту, и Марийка, сама не зная почему, попросила остановиться. Поблагодарив лётчика, который стал было назначать ей свидание вечером у кинотеатра, Марийка побежала назад и свернула к зданию спецшколы.

Богданова она нашла не сразу, а когда разыскала, не знала, с чего начать.

— Ну, что стряслось, Маруся? Скорее, мне некогда.

— Случилась вот какая штука, Николай Иванович, — вздохнула Марийка, опустив глаза, а потом, гордо подняв голову и глядя Богданову прямо в зрачки, выпалила:

— Я люблю Васю Савоева! Где он?

Богданов медленно отвёл глаза.

— Ты ведь понимаешь, что есть военная тайна.

— Понимаю, товарищ комиссар. Не говорите всего. Скажите — он жив, ранен?

Богданов взял Марийку под руку, повёл к воротам, где стоял дневальный.

— Ну, что ты такое несёшь? Жив, конечно. Просто рация замолчала. Питание кончилось. Рация у них новая, «Север» называется, недавно Пашкевич несколько штук привёз из Москвы, дали в штабе партизанского движения. Станция надёжная, но, говорят, батареи садятся быстро. Они много дельного передали, часто на связь выходили, потому и село питание. В общем, скоро вернётся, увидитесь. Не кручинься, всё будет путём. Веселее, веселее, ну что ты, прямо не узнаю тебя.

Марийка натужно усмехнулась, глядя на поющего комиссара, тряхнула густой копной волос.