Сергей Прокофьев - Дневник 1919 - 1933

Сегодняшнего концерта я побаивался, вернее, боялся собственного волнения. Но помня слова Клейна: «Божья любовь окружает вас и охраняет», - и видел стену, защищающую меня. И ещё: «Тот, кто сознаёт Божье присутствие, доверяется Богу; он освобождается от ложного чувства личной ответственности, и беспокойные стремления человеческой воли успокаиваются».

Играл почти спокойно; в каденции в первый раз не врал. Успех большой, оркестр встаёт. После «Скифской» Кусевицкий выводит меня, после Концерта я вывожу его, словом, папа любит маму, а мама любит папу, полный парад. После концерта Кнопфы везут нас и Кусевицких в шумное ночное кабаре на крыше небоскрёба, но там не очень интересно.

Сегодня днём повторение вчерашнего концерта, но я уже обстрелялся с Нью-Йорком и отношусь спокойно. Пошёл к Судейкину писать сокращённое либретто. Он ещё спал. Я извинился, что пришёл поздно, по уговору должен был прийти раньше. В конце концов писал я, а он одобрял, когда я читал ему. Пытался Судейкин заговаривать о разных интересных вещах и воспоминаниях, но я пришёл сегодня работать. Написав больше половины работы, я ушёл одеваться к концерту, обещав прислать кончик из поезда. Дома Пташка спешно укладывалась, так как вечером отъезд в Лос-Анжелес. В концерте сегодня нет «Скифской сюиты» (Кусевицкий, не решившись утомлять ею нью-йоркцев, играл вместо неё скучную симфонию Бакса), и публика принимает меня сдержанней. Вообще данная публика менее громогласна, чем вечерняя.

В артистической Розинг, теперь директор Американской оперной компании, предлагает поставить «Огненного ангела», если сорвётся дело с Metropolitan. Вместо «Огненного ангела» предлагаю ему «Игрока» или «Три апельсина». Когда я вернусь из Калифорнии, он возобновит со мною переговоры. Другое предложение - из Парижа от Нувеля, написать балет для Opéra, где ставит Лифарь. Руше согласен. Вдруг чрезвычайный спрос на меня. Спешим домой, доканчиваем укладку и, провожаемые Дукельским, в 8.40 уезжаем в Калифорнию.

Чтобы отдохнуть от трёх концертных дней, взял отдельное купе, поэтому едем чрезвычайно комфортабельно. Поезд - отличный, с гостиной и балконом. Идёт на юг, в Новый Орлеан: я выбрал тёплый южный путь. Отвечаю на письма. От балета для Opéra придётся отказаться: не поспеть всего, да и после ухода Дягилева не хочется браться за балет! Но, может быть, удастся подсунуть старый?

Утром пересадка в Орлеане с двухчасовой остановкой. Осматривали город. Интересные дома с кружевными балконами в старинном квартале. После Орлеана поезд переправляется на плоту через многоводную Миссисипи, через которую нельзя построить мост из-за зыбучих песков. Затем постепенно мы выехали в пустыню. Тепло: можно без пальто сидеть на задней площадке. Докончил либретто и отослал Судейкину. Писал письма. Вечером подали телеграмму от киностудии Глории Свансон: просят подтвердить, что я на поезде. Ещё заказ? Или просто хотят кинематографировать меня в Los Angeles при выходе из поезда? Пташка дразнит меня «знаменитостью». Я отвечаю, что наверно хотят ангажировать фотогеничного Святослава.

Теплота и пустыня продолжаются. Подгоняю письма, а для отдыха сижу на задней площадке. Иногда пыльно и приходится уходить. Соседи американцы заговаривают. Один сказал: «Скучная страна»; другой: «Великая страна». Третий спросил: «Вы не знаете, отчего здесь у всех коров морды белые? Сама корова пёстрая, а морда непременно белая».

Утром на станции сидели индианки в пёстрых покрывалах и торговали бусами, коробочками, открытками. Пташка хотела купить, но всё это оказалось ужасной дрянью. Я вышел с фотографическим аппаратом, но как только они его увидели, сейчас же все отвернулись и закрылись платками.

Переезд был жарким, вагоны накалились. Говорят, летом все пассажиры лежат без движения и только трут лбы льдом, а проводники развешивают через вагоны мокрые простыни.

В Los Angeles приехали в пять часов дня. Никто не встречал. Остановились в Biltmor, очень шикарном отеле. Среди ждавшей нас почты, письмо от Нельсона, архитектора Глории Свансон. Последняя приглашает нас завтра завтракать и имеет меня ввиду для фильмы, которую теперь проектирует. Это здорово, и пахнет деньгами.

Пришёл Родзинский, молодой, деловитый - проходить 3-й Концерт. Никакого моего фестиваля, как предполагалось раньше, не будет: Родзинский столько наиграл здесь новой музыки, что его попросили хоть временно образумиться. Поэтому «Скифская сюита» - в одном из следующих концертов. Родзинский, несмотря на незадачу фестиваля, мне понравился: приятный Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами в лице здешних дам-патронесс.

Утром репетиция с Родзинским, а в двенадцать заехала за нами жена Нельсона в превосходном «Рольсе» Глории Свансон и повезла нас к последней завтракать. Нельсон - очень милый человек с синими глазами, американский архитектор, работающий в Париже и женатый на француженке. Он случайно был в LA, когда Глория увидела его проект (я видел, очень остроумный) особняка на крыше небоскрёба; а так как это было как раз нужно для её картины, то сразу вцепилась в него. Нельсон - артист, и возмущается той низкопробной музыкой, которая сопровождает картины. Поэтому он выдвинул меня. А так как постановку финансирует бостонский банкир Кеннеди (очень приятный, спокойный, совсем ещё молодой человек), который одобряет мою музыку, то в результате приглашён к завтраку. Ехали мы довольно долго: Глория живёт в кинематографическом городке, где она крутит свою фильму. Сама она так красива и так знаменита, что не знаешь, как до неё дотронуться. Я и держался в стороне, предоставив Пташке разговаривать с нею. После завтрака меня повели в зал для просмотра фильмов, ибо я был так наивен, что до сих пор ещё не слышал фильма с музыкой и разговором, хотя эта форма кинематографа укрепилась уже год или два. Но вся сложность в том, что музыка нужна к первому апреля, т.е. её нужно написать тут же, в Америке, среди концертов. Это - ужасное напряжение - и не лучше ли вернуться к этому вопросу в следующей вещи? Я вскоре уехал - отдохнуть перед концертом, но вместо сна всё думал, можно ли сделать музыку простую, вполне доступную массам, и в то же время такую, под которую можно поставить свою подпись? Концерт я играл не так хорошо, как следовало бы: всё-таки последний раз я играл его полтора месяца назад в Париже и с тех пор почти не повторял. Но неожиданный успех и семь вызовов. После концерта сидели в кафе с Нельсоном и Калем, который мил, забавен и немного трогателен. Скажите, он для отдыха ездил в Новую Зеландию и на Фиджи !