Сергей Прокофьев - Дневник 1919 - 1933

Океан настоящий, без бухт и заливов. Если провести прямо линию, то ближайший берег - Португалия.

Начал партитуру «Апельсинов». Но мешали дети, которые внизу, в салоне отеля, играли на рояле гаммы. На улице встретил француза, владельца друтого большого отеля, который оказался знающим о моей маэстрии. Он сказал мне, что был бы особенно рад иметь меня в своём отеле, и предложил за полцены небольшую, но хорошую комнату с балконом на океан в тихом аnnех [15] Флигель, пристройка (англ). большого отеля. Туда я сегодня и переехал. Это почти рядом с Люисонами. Дал мне большой некачающийся стол, удобную лампу, кресло и вообще очень за мною ухаживал.

Был в городе - у доктора, в Duo Art и за покупками. Вернувшись в West End, сынструментировал три страницы. Пора серьёзно браться за работу.

Анисфельду Чикагская опера сделала окончательное предложение писать декорации для «Апельсинов». Постановка их принимает значительный характер, на что я не надеялся. На днях надо будет прочесть Анисфельду всё либретто.

Из России (Новороссийска) - первый пароход. Жду писем от мамы. Хотя не очень верю, что они будут.

У Люисонов, перед уходом, мельком встретил Корнелию. Она выглядела бойкой и чуть-чуть громкой. Сказала: «Je suis tres heureuse de vous voir» [16] Я счастлива вас видеть (фр). . Я очень рад. Я догадывался, что она будет здесь летом, но три раза подряд не встретив её у Люисонов, жалел, думая, что ошибся в моих догадках. Приехала сама, правя автомобилем, чтобы ехать кататься с младшим Люисоном.

Много и с удовольствием инструментовал. Сделал семь страниц, затем устал. Это не так много, надо по крайней мере десять. Но, очевидно, я отвык или после скарлатины ещё не так силён, как прежде.

Гулял по берегу Атлантического океана. West End пока тих: народ съезжается к июлю. Иногда несколько беспокоит шрам - болит, а так настроение хорошее.

Приезжал ко мне Капабланка, с которым завтракали у Люисонов, а затем катались в автомобиле. Он мил и молчалив.

Сегодня сделал меньше семи страниц. Когда начинаю высчитывать, то боюсь, что не кончу к сроку. Остаётся сто дней на пятьсот с лишним страниц.

Шрам болит сильнее.

Был в городе - читать либретто Анисфельду и у доктора. Шрам вздулся.

Может - это поверхностное раздражение, тогда ничего. А если новый абсцесс на месте старого, тогда дело плохо - надо оперировать. Всё это несколько портит настроение.

За четыре дня - двадцать четыре страницы. Не очень много. Точь-в-точь поспеть, если работать без передышки.

Раскладывал пасьянс.

Кончил с Прологом и начал первую картину. Теперь пойдёт скорее – здесь проще инструментовка.

Завтракал у Люисонов, где довольно много народу и нарядно. Однако, я почему-то взял важный стиль и не снисходил до молодёжи. Очень глупо.

Вечером было скверное настроение, потому что болел шрам, и я боялся, что надо оперироваться. С тех пор, как выздоравливая от скарлатины, я узнал, что чуть-чуть не умер во время неё, у меня страх перед всякими усыплениями. И даже иногда, засыпая (не теперь, а раньше - месяц назад) я вдруг вскакивал, боясь впадать в небытие.

Был в городе у доктора. Езжу в Нью-Йорк на пароходе. Это делает поездку приятной.

Был с доктором Ингерманом на консультации у Лилиенталя. Он нашёл, что всё-таки придётся прооперировать. Я сказал, что боюсь наркоза - эфира или хлороформа. Он сказал, что можно сделать с газом. Это меня чрезвычайно обрадовало: с газом я уже освоился благодаря выдернутым зубам. Придётся пролежать от недели до двух в больнице, а потом недели три носить повязку и ходить на перевязку. Но, вероятно, уже на третий день после операции можно будет работать в постели, так что моя партитура не остановится. Вообще я был раньше в страшном ужасе перед операцией, а теперь, когда дело подошло к развязке, нахожу её вполне терпимой.

Сегодня: сорок четыре страницы в восемь дней, т.е. пять с половиной в день. Маловато. Но как среднее число, принимая во внимание поездки в город, это ещё ничего.

Надо бы делать операцию, комната в больнице готова, но Лилиенталь уезжает на несколько дней отдыхать, поэтому «резьба по мясу» откладывается на неделю. Кстати, и рана выглядит так хорошо, что, может быть, и вовсе заживёт.

Между двумя страницами партитуры раскладываю пасьянс. Жаль, что знаю только два. Бывает скучно. С Люисонами знакомство не расцвело, а усохло.

Время в West End'e течёт потихоньку, внимание сосредоточено на партитуре. Временами скучно. Я думал, что у Люисонов пропасть знакомых, но и сами они скучают. Отчасти скука от нервного настроения - не знаешь, здоров ли, болен ли, будут резать, нет ли. Вообще, лето несуразное, но моя радость и утешение - партитура.

Вспоминаю Стеллу, мне жаль, что она исчезла.

Бывая в Нью-Йорке, покупаю филадельфийские газеты. Это последний город, в котором играет Стелла перед возвращением. Я решил сдержать слово, поехать туда и найти её. Какую линию она примет - неизвестно, но раз я обещал, я буду приветствовать её возвращение.

Пока никаких сведений об этой труппе в газетах не мелькает.

Анисфельд подписал наконец контракт на декорации «Апельсинов». Больм тоже почти. Сегодня играл им три акта. Оба чрезвычайно довольны. Обсуждали подробности. Всё это чрезвычайно приятно. Все задуманные мною герои и их действия начинают становиться действительностью. Но от исполнения трёх актов замучился до смерти.

Вчерашний вечер и сегодня весь день провёл в Ларгмонте, где много русских, очень культурных людей: Ингерманы, Яхонтовы, Больм, Капустин и другие. Но под конец я устал быть два дня на людях. Впрочем, приезжал я с моей партитурой и шесть страниц всё-таки сделал.

Вернувшись, Лилиенталь осмотрел мою рану и заявил:

- Выглядит очень хорошо.

Я спросил:

- Ну и что же?

Лилиенталь ответил:

- Я вам уже говорил, что операция не спешная, может, на ваше счастье, и пройдёт.

- А ваше мнение?

- По-моему, не пройдёт.

- Ну так давайте делать.

В самом деле пора. А то конца нет. Комната в больнице через день или два, и я получу об этом телеграмму. Скоро Стелла вернётся, а я всё ещё калека. Впрочем, нет худа без добра, и если пятнадцатого (а пятнадцатого я буду лежать) я напишу ей из больницы, то сердце у неё дрогнет, и она будет милостивее. Не зная, однако, бросили они свою квартиру совсем или оставили за собой, я, чтобы заблаговременно выяснить этот вопрос, решил позвонить к швейцару и потребовать, чтобы меня соединили с Adler's appartment [17] Квартирой Адлер (англ). . Я был в полной уверенности, что негр ответит, что квартира пустая или они вовсе съехали, но не успел я опомниться, как услышал голос, похожий на Стеллу. Это была или её сестра, или даже она сама. Так как она не получила ответа, то вскоре повесила трубку, а за ней и я. Но неужели Стелла уже в городе? Вернее - это её сестра. Я вернулся в West End, думая о Стелле, и меня радовало, что, может быть, я скоро её увижу. Скорее бы развязаться с этой операцией, висящей надо мной вот уже два месяца.