Борис Ерёмин - Воздушные бойцы

И вот, спустя почти четыре десятка лет, сидел я в кинозале и видел на экране кадры кинохроники, которые заставляли меня волноваться. Мы стоим с Головатым у самолета. Видна дарственная надпись на фюзеляже. Он — в пиджаке, на голове — высокая шапка «пирожком». Я — в реглане, с планшетом. Беседуем. Я вспомнил, что в тот момент Ферапонт Петрович говорил мне: «Передай там, на [160] фронте, надо будет — еще пришлем самолетов. Верю: мой подарок — только почин. Бейтесь крепко. А уж если туго станет — сами пойдем…» Насчет того, что туго — это мы испытали, но справились. А вот насчет того, что самолет — это только почин, Ферапонт Петрович, как скоро выяснилось, оказался совершенно прав. Между тем на экране события идут своим чередом: я надеваю парашют, поправляю шлемофон и очки. Прощаемся с Головатым. Сажусь в кабину самолета…

Обстановка была воспроизведена в точности, и оттого я, спустя тридцать семь лет после событий, испытывал сильное душевное волнение…

…Прошло несколько дней, и боевая обстановка снова привычно всецело овладела мной. Под Сталинградом продолжались ожесточенные бои. Бои шли на разных участках — и по ликвидации окруженной группировки врага и на внешнем обводе окружения с сильными танковыми группировками, стремящимися прорвать кольцо и деблокировать 6-ю армию Паулюса.

Наш полк, продолжая вести интенсивную воздушную разведку, в те дни часто привлекался к сопровождению групп бомбардировщиков и штурмовиков. Усилия бомбардировочной и штурмовой авиации были сосредоточены на уничтожении танков и артиллерии противника юго-западнее Сталинграда.

Со штурмовиками нам много приходилось работать в период осенних боев в Сталинграде. Наша 268-я истребительная авиадивизия надежно прикрывала боевые действия Ил-2 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии. Я хорошо знал командный состав этой дивизии и многих летчиков, мастерскую работу которых мне не раз приходилось наблюдать. С уважением я вспоминаю имена боевых друзей летчиков-штурмовиков Пруткова, Смильского, Григоренко, Бородина, Тюленева, Докукина, Болдырихина, Чумаченко, Беды, Коломойца, Пстыго, Хомутова и других. Многие из них стали Героями Советского Союза, а Леонид Беда — дважды Героем. Это были подлинные гвардейцы. Большинство из них была прекрасными ведущими групп, и в дни уличных боев в Сталинграде я наблюдал, как они с ювелирной точностью выводили группы на цель, обрабатывая огнем отдельные дома и укрытия, где засели гитлеровцы, отбивали танковые атаки, а при усложнении воздушной обстановки помогали истребителям в воздушных боях. [161]

Однажды я сопровождал группу «горбатых», которых вел Беда. Цель, которую обрабатывали «ильюшины», находилась в черте города, западнее Тракторного завода. Я был свидетелем мастерской работы ведущего и его товарищей. Мощный огонь Ил-2 настигал гитлеровцев в их норах. В воздухе висела кирпичная пыль, летели вверх исковерканные немецкие орудия и рвались склады боеприпасов. Штурмовики выкуривали немцев из-под остатков каменных стен и полуобвалившихся перекрытий Как профессиональный военный летчик, имевший в первые годы войны более ста штурмовок на истребителях, я испытывал гордость за своих товарищей. С искренним уважением думал я о незнакомом мне летчике с такой страшной для врага фамилией — Беда. Сделав несколько заходов, «горбатые» благополучно вернулись на свой аэродром. Мы отсалютовали им в воздухе, поздравили с хорошей работой, а они поблагодарили нас за надежное прикрытие. Только спустя много месяцев, в сорок четвертом году, в Крыму, довелось мне пожать руку Леониду Беде. Это было на аэродроме. Помню, что при знакомстве с ним я был слегка удивлен, увидев худенького паренька, чрезвычайно скромного и застенчивого. По его действиям в воздухе я представлял себе летчика богатырского сложения, напористого, может быть, даже несколько ухарского вида — на земле я встречал немало таких ребят. А тут я даже не мог скрыть удивления — так не вязалась его внешность с громкими боевыми делами.

В послевоенные годы мне не раз приходилось встречаться с Леонидом Бедой. Был у него в жизни период, который принято считать трудным, и я рад, что именно в тот период смог прийти к нему на помощь. Дважды Герой Советского Союза Леонид Игнатьевич Беда впоследствии стал генералом, командовал авиацией военного округа. Погиб он трагически, в автомобильной катастрофе. Какие бы высокие должности он ни занимал, он всегда оставался опытным командиром и чрезвычайно скромным человеком. Ему органически было чуждо какое-либо проявление зазнайства, пренебрежения к заботам сослуживцев, и память о себе он оставил добрую. Его сын тоже стал военным летчиком.

В тот же период мы часто сопровождали и бомбардировщиков. Я был свидетелем эффективных ударов летчиков-бомбардировщиков И. С. Полбина. Пе-2 бомбили скопления танков в районе Жутово и Аксай. Удары были разящими. Наши истребители успешно отбивали атаки Ме-109, которые пытались сорвать бомбардировку. Потерь ни Пе-2, ни истребители в том вылете не имели. [162]

В дни, когда шло уничтожение окруженной группировки и одновременно бои на внешнем обводе кольца, два полка нашей дивизии — 9-й гвардейский и 296-й были полностью задействованы на осуществлении воздушной блокады окруженных под Сталинградом фашистов. В помощь этим двум полкам из нашего полка была выделена небольшая группа летчиков, которым тоже ставилась задача перехватывать военно-транспортные самолеты гитлеровцев Ю-52, следовавшие с аэродрома Сальск.

Однажды мы взлетели с Абганерово по команде на перехват вражеских самолетов. Низкая облачность затрудняла поиск и маневрирование. Все же в районе Жутово в разрывах облаков я заметил Ю-52, который, следуя по маршруту, периодически себя обнаруживал. С близкого расстояния я дал по нему длинную прицельную очередь. Затем перед моими глазами возникла не совсем обычная картина. Во всяком случае, сколько мне ни приходилось видеть сбитых и подбитых вражеских машин — такой картины я не видел: мне казалось, что Ю-52 стал разбухать… Он неестественно раздувался на моих глазах, разрушаясь каким-то непонятным образом. Я поспешил резко отвернуть, чтобы не попасть под обломки.

В последующий период задача по воздушной блокаде окруженного противника была с нашего полка снята, и мы сосредоточили все усилия на ведении воздушной разведки, сопровождении бомбардировщиков и штурмовиков.

Шли последние дни января сорок третьего года. Наши войска методично добивали окруженную группировку Паулюса. Авиация во взаимодействии с артиллерией наносила удары по скоплениям боевой техники, по укрытиям врага, уничтожала артиллерию противника. В ушах стоял непрерывный гул. 2 февраля с утра гул усилился. Он шел со всех сторон и почти не прерывался. Огонь артиллерии перемешался, и тогда в атаку шли наши танки и пехота. В расположении гитлеровцев го там, то здесь стали появляться белые флаги. Начала стихать стрельба. Это наступала развязка.