Куртис Найт - Джими Хендрикс

(Журналистам повезло, Джими был в хорошей форме. «Скажу вам по правде, как на духу, друзья ничего мне не сказали, и я даже не знал, что это была его берлога, знаете, пока не въехал туда.»)

Он поселился там — это была середина января 1969 — с Катей Этчингем и представил её журналисту Daily Mirror так: «Это моя любовь, моя предыдущая любовь, и, возможно, моя следующая любовь, это моя мать и сестра, и… всё остальное, моя Йоко Оно из Честера.») Но этот дом на Брук—Стрит больше подходил для торжеств, чем для жилья, и после концерта в Торонто в мае, Джими прочно осел в Нью–Йорке. В городе у него оставалась умопомрачительная крыша, этакая футуристическая берлога, но он удалился в свой безмятежный рай в Либерти, за городом. Ноэл и Мич вернулись домой в Англию, у них были свои планы.

У Джими, казалось, не было никаких идей. Пит Таунзенд поделился со мной своими впечатлениями:

— Я встречал его, случайно, пару раз в Нью–Йорке. Стоило только отправиться в Деревню и ты его обязательно где–нибудь встретишь, случайно, как будто Время от него отвернулось, на несколько лет отбросив его назад.

Он наведывался в город время от времени, на день–два, предпочитая оставаться в Либерти, где отдыхал, пытаясь собрать свои мысли вместе.

Он старался найти выход и выход его сам нашёл, выход, который можно назвать «обратно в чёрное».

Его обвиняли, что он отвернулся от своих чёрных братьев и это стало неиссякаемым источником беспокойства: он посчитал, что они исказили его идеи. И, несмотря на то, что было очень трудно вызвать Джими на разговор на эту тему, я знаю, сколько неприятностей он от них натерпелся. С другой стороны, его беспокоило, что большинство его слушателей были белыми и только 10% - чёрными. И многие чёрные организации по всей Америке ему часто на это намекали, они считали, раз Джими занял такое высокое положение на музыкальной сцене, то, как их чёрный брат, он должен на них работать и приносить пользу не только музыкально, но и финансировать их Движение.

Хотя он всегда гордился цветом своей кожи, всё это очень нервировало Джими потому, что он был равнодушен к Путешествию в Чёрное Сознание.

Тем не менее, Джими, после утомительной борьбы со всеми этими давящими на него обстоятельствами, решил отдать долг Чёрному Единству музыкальными средствами. Что он мог и чему он хотел посвятить свою жизнь. Говорят, он вступил в ряды Чёрных Пантер, и я не могу с надёжностью опровергнуть это, но я убеждён, что это только слухи, распускаемые ими самими. Джими был полон всевозможных идей, его духовная философия, его любовь к людям как таковым, его неприязнь к «путешествиям в чёрное сознание», его неприятие всякого рода «Организаций», всё свидетельствовало в неправдоподобности его принадлежности к Комитету. Здесь стоит упомянуть, что когда Джими создал себе в поддержку группу только из чёрных музыкантов, они редко выступали вместе. Более того, последние 18 месяцев своей жизни он играл с Мич Мичеллом (для Джими звучание было важнее цвета кожи) и Билли Коксом и, хотя Билли и был чёрным, Джими позвал его потому, что он был его старинным приятелем, этаким жизненным стержнем, на который всегда можно опереться.

Более того, если забежать вперёд, в май 1970, то можно найти сообщение о возрождении Опытов в прежнем составе (что, конечно, никогда не произошло).

Подытоживая сказанное, кажется нереальным думать, что Джими дал увлечь себя Чёрным Пантерам. Единственное, что он сделал в действительности, и это показывает скорее его отчуждённость мышления, он выписал чек на 5 тысяч долларов благотворительному фонду Мартина Лютера Кинга: и то потому, что Мартин Лютер Кинг был для Джими человеком, которым он восхищался и уважал.

Джими начал снова играть с Мич Мичеллом где–то в июне 1969, именно тогда он позвал Билли Кокса к себе в группу. Про Чёрное Единство было забыто в следующие 6 месяцев.

— Мы оба служили в Форт—Кемпбелл в штате Кентукки, однажды я, проходя мимо армейского клуба, услышал немыслимые звуки гитары, доносящиеся изнутри. И решил посмотреть на того гитариста. Кто ж, как ни Джими там играл. Я представился и сказал, что играю на басу. Я выбрал одну из бас–гитар, стоящих тут же — у них там были инструменты едва ли не всех марок, и трудно представить, как военные могли бы их все использовать. Нам понравилось играть вместе и мы решили, что из нас выйдет хороший армейский ансамбль. Мы нашли одного офицера, играющего на саксофоне и барабанщика, и, после пары репетиций, стали постоянно играть в разных армейских клубах, и в других местах. У нас здорово получалось.

Вот как Джими вспоминает те дни, когда только познакомился с Билли Коксом:

— Мне нравилась уверенная игра Билли. Он здорово держал ритм. У него не было желания произвести впечатление эффектной игрой, но он крепко всех нас связывал вместе.

И если сравнить игру Билли с игрой Ноэла Реддинга, станет ясно, почему после Опытов Джими позвал именно Билли. К тому же, как мы уже об этом писали ранее, Джими хотел собрать вокруг себя музыкантов, которым бы доверял, знал бы их личный потенциал.

В июле он выступил с Билли на Ньюпорт'69 Фестивале, а в августе на Вудстоке. После Ньюпорта он на некоторое время задержался в Калифорнии, но затем вернулся в пригород Нью–Йорка, где была по его словам «электрическая семья» музыкантов и писателей: и друзья, и народ увлекающийся старыми блюзами, и просто скучающие, и композиторы–новаторы, и разнообразные чудики, и даже музыканты из Африки.

В это время, он многое сделал, чтобы воплотилась его давнишняя мечта о собственной студии, спродюсировал альбом Sunrise группы Eire Apparent, и стал менеджером группы Cat Mother — хотя с трудом можно представить Джими в роли менеджера–бизнесмена, в полном смысле.

Несмотря на всю кажущуюся активность, 1969 год стал для Джими не таким громким с тех пор, как Судьба посадила его на своё волшебное крыло славы. Но Вудсток стал чудесным исключением в цепи неудач, он оказался глотком чистого воздуха среди чрезмерного нервного напряжения и бесконечных сомнений — крыло Судьбы в очередной раз коснулось Джими.

Вудсток, самый известный рок–фестиваль, проходил совсем рядом с домом Джими в Либерти, на фермерских полях с пологими холмами, обрамлёнными озером и лесом; великолепное место для проведения уикенда.

Но, конечно, одних природных условий оказалось недостаточно. Невероятные усилия были приложены со стороны молодых энергичных устроителей фестиваля. Им пришлось заниматься всем. Никогда ещё на концерте на открытом воздухе не работало вместе так много электриков и техников, многие из них были добровольцами. Обслуживающий персонал, рабочие сцены, рабочие по возведению ограждений — просто неисчислимое количество работающих людей, приготавливающих всё необходимое для встречи огромного количества молодых людей со всех концов страны — и городских детей–цветов, бежавших, спасаясь от основного потока и нью–йоркских тараканов, и живущих коммунами на просторах Среднего Запада, и с упорством добирающихся всеми путями с самого Сан—Франциско.