Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

Мы все старались побить Эрика, но его голос, подобный голосу Воющего Волка, похоже был напрямую связан с выпирающей возвышенностью у него в штанах, кстати, такого огромного я у никого ещё не встречал. Может быть, размер и не имеет такого уж большого значения, но я обматывал эластичным бинтом основание моего копья и вытягивал моего Дика в надежде, что от этого он вырастит. Затем я брал его в руки и использовал по назначению…

Однако ребята так и не стали собирать лобковые волосы, чтобы клеить их на наши портреты, может быть, мы все были слишком заняты, чтобы так сходить с ума. Но зато, несколько лет спустя, когда я уже работал с другой группой, я как–то вспомнил тот разговор с Эриком и постарался тогда на славу. И с гордостью скажу вам, что те упражнения с эластичным бинтом привели к хорошим результатам, потому что к концу месяца на моём бумажном лице светилась улыбка под великолепными пышными усами, оказавшимися много пушистее, чем у других парней. Итак, у меня было занятие, которое мне нравилось, да и ещё карман наполнялся от этого деньгами, и я понял, что со мной всё хорошо. За годы, проведённые с Энималз, я приобрёл такой опыт, о котором даже и не мог мечтать. Бог, да храни Америку!

К сожалению, то были времена, когда лёгкая доступность женского внимания не оставляла нам времени для себя. Эрик предпочитал белым чёрных. Даже вернувшись в Ньюкасл в начале шестидесятых, у него была чёрная подруга (что всех в то время удивляло). Но он обнаружил, что, будь то чёрная или белая, но есть один способ, которая из них лучше подойдёт тебе в постели, узнать прежде, чем ты разденешь её. И, хотя, как я уже говорил, мне часто приходилось выбирать девочек для музыкантов, клянусь, мне это ничего не стоило.

То было в конце лета 1964 года, мы с Хилтоном смаковали завтрак в одной из нью–йоркских гостиниц — Сити–Сквайр. Я только потянулся за маслом, как краем глаза заметил, как на плечо Хилтона легла чья–то огромная лапища.

— Который из зверей спал с моей сестрой?

Рука принадлежала Кассиусу Клею, одному из самых великолепных боксёров из всех живущих на этом свете, теперь его все знают под именем Мухамеда Али. Под тяжестью руки Клея Хилтон весь задрожал. Мы сразу поняли, что это был Эрик, но не собирались выдавать его из милосердия, видя ярость Клея. Мы прикинулись дурачками — что мы ещё могли сделать?

Кассиус Клей остановился в нашей гостинице со всей своей огромной семьёй, друзьями и своими тренерами. Он все сидели тут же и завтракали. Мы дожевывали свой завтрак, под пристальным взглядом Клея, затем я поспешил к телефону и позвонил Эрику в его номер, стараясь выглядеть как можно беспечнее.

— Да, у меня уже есть одна, Таппи, и если ты не против, то я хотел бы вернуться к ней снова.

— Эрик, я не о ней, тут её брат.

— Да нет же, её брата тут нет. Собственно, такого рода вещи меня не возбуждают. Слушай, что там у тебя случилось, Таппи, в чём собственно дело?

Но после того, как мне пришлось объяснить, что та чёрная красотка, которая в данный момент дожидается его в постели, очевидно любимая младшая сестрёнка Каллиуса Клея, им обуяла слепая паника, и он был готов выпрыгнуть в окно.

— Прошу тебя, Таппи, приди и забери её от меня. Чёрт, мать твою, он же убьёт меня. То есть… Боже! Кассиус Клей!

С помощью Хилтона нам удалось уговорить её покинуть номер Эрика и вернуть её в фойе гостиницы, да так удачно, что даже, находясь под пристальным вниманием, Клей ничего не заметил. Всё ещё находясь под впечатлением, перепуганный до смерти Эрик заперся у себя в номере, наотрез отказавшись выходить.

Ясно, всё оставшееся время, как Клей оставался в гостинице, Эрик ел, не выходя из своего номера, и с опаской покинул его, только когда уже нужно было грузиться в наш огромный гастрольный автобус, который остановился как раз напротив его окна. Причём через весь его борт красовалась надпись:

Перед концертами он в последнюю минуту покидал свой номер и мчался вниз по лестнице из страха встретиться в лифте с Клеем.

Я прекрасно понимал, чего опасался он: встречая на пути своём Кассиуса Клея, ты испытываешь на себе чудовищную силу, быстроту движения и животную мощь, исходящие от этого человека. Когда он шёл, люди просто останавливались в благоговейном трепете. И когда Хилтон или я попадались в поле его зрения, видно было как сжимались его кулаки и звероподобный рык вырывался в нашу сторону. Да, я с полной уверенностью могу сказать, чего именно опасался Эрик, быть растерзанным этим диким зверем.

Так мы продолжали очаровывать девочек и увёртываться от родственников этих очаровательных созданий, но настоящую работу ещё никто не отменял. Мы приняли участие в рождественской программе, с Лайзой Минелли в роли Красной Шапочки, и Сэмми Дэвисом Мл. — Серого Волка, и нам казалось, что они вжились в свои персонажи.

Красная Шапочка оказалась очень дружелюбной, всегда готовой прерваться и поболтать с тобой или посмеяться, или и то и другое. Серый Волк, напротив, относился очень насмешливо к нашим музыкальным способностям, как, впрочем, и к любой другой из современных поп–групп, и не упускал случая, чтобы не сказать нам об этом. Всякий раз, когда он был уверен, что кто–нибудь из нас услышит его, он начинал язвить об этих поп–звёздах, «бесталанных», не умеющих ни танцевать, ни двигаться на сцене, ни петь», и которые утонули бы без следа в «старые добрые времена», на которые пришлось время его карьеры. Настоящий Серый Волк из сказки, каким я его всегда себе представлял.

У себя в Англии я уже по уши был наслышан об этих «старых добрых временах», но то были всякого рода политиканы, котелки и чопорные зонтики, которые штурмовали по утрам свои поезда, не забывая каждый раз напомнить нам о том, что они сражались на войне ради нас, этих «неблагодарных бездельников». Но в отличие от них Сэмми Дэвис Мл. работал на той же ниве что и мы. Мы своим трудом заработали своё место и продолжали трудиться в том же направлении. Он же попросту полностью игнорировал нас и с пренебрежением относился к любой нашей попытке завязать разговор.

Он мне не понравился даже больше, чем его старинный приятель, Дин Мартин. Я познакомился с ним, когда мы вместе с этим рождественским шоу выступили в телевизионной программе Дина Мартина. Когда я говорю, что познакомился с ним, то имею в виду, что Дин даже не позаботился о том, чтобы предоставить нам время для репетиций. Он снизошёл до нас только в день эфира, и уделил нам ровно столько внимания, сколько требовала от него роль ведущего этого телешоу. (Чуть больше, чем мы получили от Сэмми Дэвиса Мл.) Когда камеры заработали, и девочки начали по команде режиссёра визжать, Дин сыграл роль гостеприимного хозяина и стал воспевать и Зверей и всю поп–музыку шестидесятых.