Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

Также медленно, как и в первый раз, она стала раскручиваться надо мной, всё наращивая обороты, и мой намасленный Дик буквально ввинтился на всю глубину. С пронзительным криком я взорвался с такой силой, что испытал дикую боль.

Еле дыша, в изнеможении оставался лежать я на столе; никогда ещё прежде ничего подобного со мной не происходило. Корзину снова подняли, и прямо над собой я увидел смеющиеся глаза Сюзи.

— Спасибо, — только и смог я, задыхаясь, прошептать.

— Теперь я. Ради бога, теперь моя очередь, — вскочил Хилтон, поспешно раздеваясь и сталкивая меня со стола прежде, чем я смог перевести дух.

Глупо улыбаясь, он растянулся на столе — он, в отличие от меня, знал уже, что его ожидает.

— Ну, Донна, поднимай корзину. Только не промахнись, надевая девочку на его крючок.

Я дополз до кровати, наблюдая как Хилтона обрабатывают по–мексикански, но ждать мне пришлось совсем немного, всё кончилось в одну секунду. Они действовали безукоризненно, и когда Хилтон в изнеможении присоединился ко мне, я уже снова был готов к испытаниям.

— О-о, — проворковала Сюзи, склонившись надо мной и целуя моего Дика.

Её шелковистые белокурые волосы окутали моё бедро.

— Похоже он готов для большего. Как на счёт отведать немного японского?

Донна легла на пол, широко разведя ноги. Со всей страстью я набросился на неё, рассчитывая оправдать себя и продержаться дольше. В конце концов, как я мог удержаться?

— Ну, Сюзи, пора! — скомандовала Донна, когда я начал яростно долбить её.

Неожиданно, кто–то легонько похлопал пару раз мне по лопаткам, и вниз по спине потекли ледяные струйки. Но как только они достигла моих яиц, меня охватил бурный оргазм. Я дёрнулся последний раз, захрипел как дикий зверь, и тело моё осталось лежать обмякшим прямо на Донне. Она смахнула пот с моего лица и улыбнулась.

— Ну, как тебе понравились яйца по–японски?

— Яйца?

Она была права. Я оказался полностью залит сырыми яйцами и чувствовал себя ужасно липким.

— Не переживай так, Таппи, я с тебя сейчас это всё смою.

Очень нежно Донна меня всего намылила, вымыла и насухо растёрла всё тело полотенцем, и я полностью удовлетворённый вернулся в постель и улёгся рядом с Хилтоном.

— Не уверен насчёт яиц, Таппи, — немного испуганно зашептал он мне на ухо.

— Будь, стоит попробовать. Тебе понравится.

Хилтон наморщил лоб — всё–таки и его разобрало любопытство, и смело направился к Донне. Но прежде чем приступить, он обернулся к Сюзи:

— Знаешь, любовь моя, поосторожнее с этими яйцами, прошу тебя. У меня очень нежная кожа.

Сюзи рассмеялась, и вскоре я стал свидетелем, как Хилтон взвизгнул, когда ледяные яйца потекли по его спине.

Когда всё кончилось, девочки сварили кофе, и мы уселись в их интернациональном секс–зале. Болтали о всякой чепухе и смеялись. Но тут я заметил, что Донна стала вязать из длинного шёлкого шарфа тугие узлы. Перехватив мой удивлённый взгляд, она рассмеялась, и ещё более удивив меня, засунула его себе в рот и начала жевать.

Сюзи, тоже увидев, что Донна вытягивает сквозь зубы мокрый шарф и наматывает его себе на руку, произнесла:

— Ну, а напоследок, мальчики, мы приготовили вам ещё один сюрприз. Почему бы вам, перед тем как уйти домой, не попробовать наше блюдо по–китайски.

Хилтон с силой швырнул свою чашку об пол, видимо собираясь наконец–то выразиться по существу.

— Всё, хватит, если по–китайски, то это для меня! В этот раз я первый, — воскликнул он, предупреждающе сверкнув глазами в мою сторону.

— Ладно–ладно, — его гнев рассмешил Сюзи. — Ну, ложись на бок. Вот так.

Хилтон послушно сделал всё, как сказала Сюзи, а Донна легла рядом с ним и стала покусывать и сосать его стручок.

— Донна, прошу тебя, теперь можешь не так нежно, — произнёс Хилтон, зачем–то подмигнув мне и сжав рукой голову Донны. — Так жёстко, как сможешь. Чем крепче, тем мне приятнее, люблю это дело, и не важно, по–английски, по–американски или по–китайски это назвать.

Он застонал, так как Донна делала всё, как её просили. Сюзи же зашла сзади и без предупреждения стала засовывать этот чёртов мокрый шарф прямо в задницу бедняге Хилтону. Но Хилтон, видимо, слишком был увлечён действиями Донны.

Как только по усиленному дыханию и хрипам Хилтона стало ясно, что он на подходе, Сюзи неожиданно выдернула шарф. Похоже, каждый узел пытался разорвать его задницу, так пронзительно закричал Хилтон, думаю, удовольствия он от этого не получил.

Я решил уклониться от такого «по–китайски», и мы, забравшись в мини, поехали к себе в гостиницу.

— Каков чёртов ублюдок, — бормотал себе под нос Хилтон со своего пассажирского сиденья. — Почему мне первому пришлось испытывать это на себе? Я где–то читал о китайских пытках водой, но это удар ниже пояса.

— Точно, ниже пояса.

— Ну, да, смейся…

Не поверите, я покатывался со смеху.

— Ладно, только обещай мне, что никто из наших об этом не узнает.

Я дал ему обещание, только вот пальцы я держал скрещенными. Только вот назавтра это стало главным предметом нашего с Эриком разговора. И только вот остаётся напомнить, что Эрик из всех нас — самый величайший хранитель тайн. И вскоре об этом уже знали все. Прости, Хилтон, но ты же сам сказал мне смеяться.

С этого дня мне нравилось проводить время вместе с группой, но я никак не мог предвидеть, насколько приблизит меня одна случайная встреча к тому, чтобы чуть не стать полноправным членом одного из самых выдающихся коллективов тех лет.

Помню, мы впервые попали в Лос–Анжелес, осенние гастроли 1964 года близились к завершению, и наш промоутер, специализирующийся на Западном Побережье, Эл, определил нас в гостиницу Беверли–Вилшир, расположенную как раз напротив Родео–драйв, улицы с самыми дорогими в мире магазинами. Эл появился в первый же день, как мы туда заселились, и представился каждому из нас. Это был человек высокого роста, уверенный в себе, с не сходящей с лица улыбки сверкающей рядами зубов, которая так отличает американцев от всех остальных людей. Добавьте сюда короткую стрижку чёрных как смоль волос и карие глаза, которые делали его слишком симпатичным, для того чтобы быть промоутером, по крайней мере я так считал, сравнивая его с теми грубыми ослами, с которыми мне приходилось иметь дело у нас дома, в Англии. Но это же был Голливуд. Здесь все до единого, казалось, были звёздами экрана, к тому же Эл оказался отличным парнем, и мы все сразу с ним сдружились.

Эл знал и любил Голливуд, и с радостью начал делиться этой любовью со мной, найдя в моём лице благодарного союзника.

— Таппи, у тебя есть кто–нибудь на примете, с кем бы ты хотел, чтобы я познакомил тебя, пока ты здесь?