Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

— Давай, Тап, это лучшее предложение за вечер.

Да, именно в этот момент я понял, что не смогу в жизни обойтись без света рампы. Сцена, её центр, вот где я хотел быть. Я остановился посреди поля и стал размахивать моим орудием. Догнав одну из коров, я повернулся к бедному созданию голой задницей. Руки вверх! Я жду оваций! Ничего. Тишина. Совсем стемнело, я едва различал руку, вытянутую перед собой. Где все? И вдруг:

— Хорошо, сынок, достаточно.

Я подпрыгнул на месте, мгновенно натянул штаны и побежал по мокрой траве. Яркий свет ослепил меня.

— Ты арестован за непристойное поведение, красавчик.

О, боже!

В полицейском отделении в Ньюкасле меня ввели в ярко–освещённую комнату и полностью всё выведали о моих намерениях, как дальше я собираюсь жить. Всё правильно. Они были убеждены, что если бы они меня не арестовали, я бы совершил этот пресловутый «сексуальный акт» с одной из коров. А мне ещё предстояло объясняться с отцом!

Я заёрзал на жёстком пластике сиденья.

— Серьёзно, офицер, клянусь, ничего подобного. Мы с приятелями просто веселились.

— Ну и что за приятели это были?

Да, что за приятели? Как только они увидели полицию, они тут же все разбежались. Оставили меня одного с полуспущенными штанами в ожидании полицейской машины. Полицейские увидели на дороге покинутый микроавтобус и решили посмотреть, в чём дело. Затем, затаившись в темноте, они стали единственными, если не считать коров, зрителями всего спектакля. Моё первое выступление в свете прожекторов и моя аудитория убедили меня, что я оказался своего рода сексуальным извращенцем. Отец убьёт меня.

В конце концов, однако, принеся кучу извинений и даже не потребовав штрафа, они отпустили меня. У меня отлегло от сердца. Боже, благодарю тебя.

Я вызвал такси с грязного общественного телефона в приёмной, не переставая благодарить их, что не стали звонить моему отцу и объяснять ему какой у него сын урод. Офицер за стойкой нагнулся ко мне с улыбкой.

— Скажи мне сынок, ты знаешь разницу между четырёхногой тёлкой и той, у которой две ноги?

Грязный подонок. Я кивнул, прикусив язык, и попробовал улыбнуться.

— Вот тебе мой совет: втыкай только двуногим.

Я всё ещё слышал его смех, когда садился в подъехавшее такси.

Когда я, наконец, добрался до дома Найджела (опоздал на пару часов) музыка играла, и вечеринка была в полоном разгаре. Парни меня ждали. Как только я появился в дверях, Эрик заметил меня и крикнул в микрофон:

— Внимание, дамы и господа, здесь среди нас мистер Таппи Райт! Знаменитый любимчик коров! Вам никогда не встретить более ловкого любовника, если конечно, вам удастся завести его. Ну, разве я не прав, Таппи?

От хохота чуть не обрушился потолок. Парни видимо не теряли времени даром и рассказали всем, что происходило на пастбище.

— Какова скотина? Ну и скотина ты, мать твою! — сказал я, сам вместе со всеми умирая со смеху, но тут кто–то передал мне заслуженную выпивку. — Знаешь, Эрик, у свиней такие же грязные мысли, как и у тебя.

— У свиней, говоришь, тоже? Правда, Таппи?

Необыкновенный вечер. Стоит пошутить, и вот тебе, сексуальный извращенец, смех до изнеможения, и… да, ладно, самый необыкновенный вечер. Кто мог подумать, что эта глупейшая выходка, могла так много для меня сделать? Всё оставшееся время я был в центре внимания. Люди, которых я знал, и которых не знал, подходили, хлопали меня по плечу и требовали, чтобы я рассказал им всё снова. Таппи Райт стал ходячей легендой. Я показал им всем, что я буквально человек с яйцами, а мои способности невероятны. Я стал популярен, и вместе с Эриком, Часом, Хилтоном, Джоном и Аланом мы долго вместе ещё смеялись. Я сдружил их так, как не смог бы сделать даже в мечтах.

Менеджером Комбо Алана Прайса был Майк Джеффери, владелец клуба A Go Go в Ньюкасле, где и выступала постоянно группа. Впервые я его увидел, когда Дикие Коты играли в другом его ночном клубе, Downbeat. Он выглядел, как какой–нибудь лондонский пройдоха–спекулянт: тёмный в полоску костюм, поверх которого неизменно была надета длинная кожаная куртка, тёмные, по плечи волосы, всегда гладко зачёсанные назад, что придавало ему немного утончённости. Но отличительной чертой его облика были тёмные очки, которые он никогда не снимал, думаю, носил их он только для того, чтобы изменить внешность, так как стёкла были тонкие, явно без диоптрий.

Он был успешным бизнесменом, даже немного пугающим окружающих. Он служил в Специальных войсках на Ближнем Востоке и где–то в конце пятидесятых переехал жить из Лондона в Ньюкасл и, поступив на факультет иностранных языков в университет Ньюкасла, увлёкся музыкальной индустрией. К тому времени, как я с ним познакомился, он уже окончил университет и построил несколько ночных клубов. Они пользовались известностью в нашем регионе и заработали хорошую репутацию, и Комбо Алана Прайса не знали забот.

Не прошло и двух недель после моего ареста, Как Майк созвал свою группу и объявил им, что он записал их на программу Би–Би–Си, Субботний Клуб, в Манчестере. В то время одно из самых популярных британских радио–шоу, и для Комбо Алана Прайса это было отличным шансом показать себя.

То были дни, когда ещё не было коммерческого радио и пиратские радиостанции ещё не захватили эфир над Британией. Когда только Би–Би–Си правило частотами и только–только набирало обороты телевидение — не так уж много возможности, чтобы услышать поп–музыку в Соединённом Королевстве. Но была только одна потеря… гитарист.

Хилтон был (и есть) отличным музыкантом, но также он и невероятный шоумен. Возвращаясь мыслями к Диким Котам (как помните, это было начало шестидесятых), вспоминаешь, как он носился по сцене, игнорируя годы английского воспитания, ради одного только номера, разрывал в клочья на себе рубашку и катался по полу. Комбо Алана Прайса уже видели наши выступления, так же как и мы видели их на сцене, и, зная, что предстоит очень для них важный день, они пригласили его. Хилтон согласился, и они сыграли для начала вместе в A Go Go.

Эрик Бёрдон, Алан Прайс, Час Чандлер, Хилтон Валентайн и Джон Стил были впервые вместе на сцене, и я безумно за них был рад. После выступления Майк Джеффери зашёл к ним и поздравил с успехом, сказав, что пришло время назвать группу по–новому. Они были заявлены на нечто большее, и Майк считал, что коммерчески старое название, Комбо Алана Прайса, не будет иметь успех. Мы несколько часов просидели вместе после выступления — смеялись, пили и придумывали разные имена. Наконец, кто–то произнёс слово «animals», и оно тут же всем понравилось, оно отвечало нашим характерам своей гротескностью, своей приземлённостью. Одно только было возражение, и поступило оно от Алана Прайса. Он всегда всех уверял, что именно его имя может стать крепким фундаментом каждой группы, где он играл. Но радио–шанс приближался стремительно, возражению недолго оставалось жить: недолго нам оставалось быть щенками, так родились Звери.