Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

— Приятно познакомиться, Майкл. Я — Таппи.

— Да, мистер Райт, я знаю, кто вы, — сказал он, широко улыбаясь и доставая белоснежный хрустящий носовой платок из нагрудного кармана пиджака, и стал вытирать им пот с лица. — Вот моя карточка…

Я взглянул на карточку, которую он положил на стол между нами. Иммиграционный контроль? Чёрта с два, неужели я неправильно заполнил бумаги Маргарет? Они предупреждали нас несколько месяцев назад, что могут возникнуть некие проблемы, неужели уже?

Я сделал маленький глоток и серьёзно посмотрел на Майкла:

— Возникли проблемы?

— Нет, нет, никаких проблем. У меня предложение к вам, мистер Райт. Не могли вы мне дать, скажем… —

Он посмотрел на часы:

— Скажем, минут двадцать вашего времени, и я вам всё объясню?

Я всё ещё осторожничал (не каждый день незнакомец заходит в твою пивнушку, да ещё знает, как тебя зовут), но меня разбирало любопытство выяснить, в чём же собственно дело, и я согласился выслушать Майкла.

— Я хочу предложить вам возможность послужить на благо своей страны, а также подзаработать лишних денег. Точнее, — он понизил голос до шёпота, — скорее очень много денег. Вы, наверное, уже заметили, что мы следим за вами уже некоторое время, мистер Райт, и нам нравится, то что мы видим. Нам думается, у вас идеальное положение, чтобы помочь нам, то есть помочь нашей стране провести некоторые расследования за границей.

— Вы хотите сделать из меня шпиона? Как Джеймса Бонда?

Из всех предложений, которые я получал за многие годы, это было самым невероятным.

— Ну, не думаю, что я мог бы в состоянии предложить вам подобное, но цель и средства… да.

— Глупая шутка! Какой парень из Ведомства мог вам поручить такое?

— Уверяю вас, всё это очень серьёзно. У вас замечательное положение, и вы могли бы действительно помочь нам. Ваша работа предполагает, что вы можете без всяких подозрений путешествовать за железный занавес, и мы знаем, что вы посещаете родственников вашей жены в Польше…

— Как, чёрт побери, вы об этом узнали?

Майкл поднял руку.

— Пожалуйста, мистер Райт, не тревожьтесь. Британия находится в состоянии войны, хотя и холодной, и нам платят за то, чтобы мы следили за передвижениями наших граждан. Мы с вами на одной стороне; и мы просим вашей помощи.

— Что вы имеете виду, говоря о помощи? Не понимаю, как я могу помочь Министерству Внутренних дел.

Майкл отошёл к бару и вернулся с новой порцией выпивки и стал разъяснять мне, чем именно Министерство интересует моя персона. Они хотят, чтобы я фотографировал военно–воздушные и морские базы тех коммунистических стран, которые мне приходится посещать. Может быть, мы и на одной стороне, но ощущение, что Майкл ознакомлен со всеми моими передвижениями и связями, откровенно вселяло ужас. Он перечислил всех друзей, назвал всех по фамилии, с которыми я был знаком на северо–востоке Англии, точно также он прошёлся и по всем моим польским знакомым. Казалось, не было ничего, чего бы ни знал этот человек о моей жизни.

— … Все фотокамеры, плёнки и специальное оборудование будет, конечно, предоставлено Секретными службами, — завершил Майкл этими словами свой монолог, положив обе ладони на стол, и оценивающе посмотрел на меня. — Остаётся получить ваше согласие о помощи.

Я был фанатичным поклонником Джеймса Бонда, и возможность стать агентом 007 звучала возбуждающе, но услышанный мной список имён заставил меня понять, как многим я рискую. Кроме того, из меня бы никогда не стали делать агента 007.

— Дело в том, — попытался я объяснить Майклу, — я просто не смогу всё это сделать. Это не просто секретная деятельность, с которой не думаю, чтобы я смог справиться. Не означает ли это, что я на заметке? Мы с женой оформили кучу бумаг, и один бог разберётся в них. Положение очень затруднительное, но если я попытаюсь… знаете что я вам скажу, меня схватят, ещё до того как я сделаю хоть один снимок.

Майкл с большой неохотой выслушал мои доводы, но в конечном счёте мне удалось доказать ему, что его предложение невыполнимо. Он допил остатки своей выпивки и встал, собираясь уходить.

— Ладно, было очень приятно познакомиться с вами, мистер Райт. Но должен сказать, вы меня разочаровали, что мы не смогли прийти к соглашению. Откровенно говоря, я уже распланировал нашу совместную работу; мне было бы очень приятно удовлетворить вашу просьбу о политическом убежище для матери вашей жены.

Он протянул мне руку:

— Надеюсь, на ваше понимание, что нашей встречи никогда не было.

Я кивнул и он ушёл. Я остался сидеть и всё смотрел на дверь. А может этой встречи и правда не было? Я обождал ещё пару минут, затем оставив наполовину не допитым стакан, отправился домой. Всю дорогу я не переставал оглядываться и когда я, наконец, добрался до своего дома, я метался из комнаты в комнату, везде плотно закрывая шторы. Дрожь пробирала от мысли, что за тобой наблюдают, и не только польские власти, но и британские. Когда вернулась Маргарет, она обнаружила меня свернувшимся калачиком на диване.

— Тебе не жарко? — возмутилась она, пытаясь через меня дотянуться до окна. — Давай впустим свежего воздуха. Здесь можно свариться!

— Оставь как есть! — вскричал я.

Она замерла и внимательно посмотрела на меня:

— Что–нибудь случилось?

Разве мог я ей всё рассказать? Пристальное внимание, которому мы подвергались со стороны польского правительства сделало её нервозной, и я знал, что какое бы то ни было другое насильственное проникновение в нашу жизнь могло стать последней каплей, подумать только, что не более чем час назад её мужу предлагали работу секретного агента.

— Нет, ничего, любовь моя, — ответил я, обнимая её за талию. — Я только подумал, что мы могли бы заняться чем–нибудь очень личным.

Она нежно поцеловала меня и легла рядом. Чувствовал я отвратительно, принимая её ласки. Я искренне думал тогда, что так защитил её, но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что только создал ещё один пласт лжи и секретов, которые в конечном итоге разделили нас огромной пропастью.

Тем временем Джими приобрёл всемирную известность, с известностью появились многочисленные групиз, а с групиз неизбежно пришли венерические болезни. Джими по–прежнему был с Кати Этчингем; она очень милая девушка и я твёрдо верю, что она была единственной, кого он любил в жизни, но внешние атрибуты известности очень скоро свернули парню голову. Если бы только он понял, что находясь рядом с Кати, всех этих неприятностей, которые навались на него, можно было бы и избежать! Но теперь я думаю, что он поступал примерно также как и я, оправдывая свои связи — просто повеселились, уверенные, что женщины, которых мы любим никогда не узнают о наших похождениях.