Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

Она выгнула спину, её небольшие сисечки смотрели прямо на меня. У меня вырвался стон и невольно я двинулся по направлению к ней.

— Стой, там где стоишь, Таппи, — промурлыкала она. — Всё в нашем воображении. Я хочу, чтобы ты представил, что входишь в меня. Представь, что чувствуешь, находясь во мне прямо сейчас.

Мой Дик пульсировал, и я впился ногтями в ковёр в попытке сдержать себя, чтобы только не наброситься на неё или не схватить моего Дика и не выдоить его. Что за невыносимый опыт. Она стала ритмично двигать своими бёдрами, как если бы я был внутри неё, сначала медленно, потом постепенно наращивая скорость. Так, наблюдая за ней, мои чувства обострились и непривычные ощущения начали разливаться по всему моему телу; как если бы она была прямо на мне, обхватив своими ногами моё тело, и не было между нами этих трёх футов ковра. Она тяжело задышала и застонала, и я почувствовал, как оргазм охватывает моё тело одновременно с ней. Толчок, мускулы сжались, и мы одновременно взорвались. Что–то невероятное; я никогда не испытывал ничего подобного.

После мы оба ослабленные завалились на ковёр. Вновь обретя сознание, я оделся и ушёл от неё, слегка поцеловав в щёчку. Никакого касания, никакого жульничья, но это был один из незабываемых вечеров моей жизни. Он был счастливчиком; один Бог знает, какого удовлетворения он искал на стороне, но может быть, он был сродни мне: неспособный устоять перед свежим возбуждением.

Я ушёл от неё со сравнительно чистой совестью, но я понял, что пока я в музыкальном бизнесе искушение будет преследовать меня всегда. Я уже смирился со своими гастрольными приключениями, но остаются ещё постоянные мои мотания за границу и по всей стране по делам клиентов компании Аним. Я стал вглядываться всё пристальней в своё будущее, на возможность убежать от того давления, которое испытывал мой брак, находящийся под постоянным вниманием польских властей, а мы с Маргарет всё меньше и меньше времени проводили вместе.

Моя следующая заграничная поездка, состоявшаяся в 1968 году, не была связана с музыкальными делами; я поехал по личной просьбе моего начальника, Майка Джеффери. Помимо менеджмента, Майк много времени проводил на Майорке, в Испании. К этому времени он уже владел ночным клубом в Пальме, Сержант Пепперс, и обустраивал свой второй клуб, Доктор Живаго. Он планировал продолжить Лето любви, уговорив Часа послать Джими Хендрикса на его открытие. Несмотря на то, что я сам вообще то был не нужен на официальном открытии, Майк позвонил именно мне, не только потому что он любил жаркое испанское солнце, он очень скучал без своего зелёного гоночного автомобиля Морган и ему нужен был кто–то, кто смог бы перегнать его туда.

Этот автомобиль был гордостью Майка и его усладой; когда я переправил его в целости и сохранности на Майорку, он попросил меня зависнуть с ним на пару дней и помочь ему с приготовлениями, связанными с официальным открытием нового его клуба. Я был рад подвернувшейся возможности побыть вдали от осложнений беспокоийной Англии и, конечно же, согласился. Этот безжалостный Майк Джеффери выбрал меня, может быть, ещё потому, что наши с ним вкусы во многом совпадали.

В Средиземном море Американские Военно–Морские силы Шестого флота проводили манёвры, вызвав панику среди местных жителей Пальмы, тем что потеряли одно из своих секретных орудий, упавших за борт, но понемногу пришли в себя, когда те сошли на берег. Репутация моряков никак не изменилась с вековым существованием мореходства и они напивались и устраивали драки в барах и клубах, протянувшихся по всему побережью, приводя в бешенство добропорядочных отцов и старших братьев своим похотливым и недвусмысленным поведением по отношению к скромным католическим девочкам. Майк уже имел с ними встречу в Сержанте и теперь стал нервничать, и представлять какие руины они смогут оставить на открытии от Доктора Живаго.

Я всегда говорил, что Майк Джеффери не тот человек, за которого он выдавал себя. Даже не беря в расчёт слухи о его многочисленных связях и сомнительных деловых операциях, человек в чёрных солнцезащитных очках уже несёт личную угрозу, и именно по этой причине я всегда оставался на его стороне. Истина в том, что Майк в прошлом сотрудник секретных спецслужб и не забыл ничего из того, чему его там учили.

Под покровом ночи Майк подплыл к американским кораблям и расставил линии взрывчатых зарядов около сигнальных буёв. Они не могли нанести существенных повреждений судам, но достаточны, чтобы всполошить весь американский военно–морской флот и повеселить раздражённых местных великолепным шоу. Он установил время взрыва на полдень следующего дня, на время, когда пляжи наиболее заполнены отдыхающими.

Он пригласил меня присоединиться к нему и прогуляться по песочку. Я подозревал, что Майк готовил некую месть за разрушенную пивоварню, но могу сказать, что никак не предполагал грандиозности приготовленного им сюрприза. Создалось такое впечатление, что весь бескрайний простор морской глади охватило пламя. Люди с визгом и криками выскакивали из воды, всматриваясь, как один за другим срабатывали детонаторы и посылали гейзеры воды высоко в воздух. Добавьте к этому, пронзительный вой судовых сирен. Я обернулся на Майка и увидел, как он широко улыбается.

— Что ты будешь делать со всем этим? — спросил я его.

Он пожал плечами.

— Нужно же научить этих чёртовых янки вести себя прилично в моём баре, а?

Этим вечером мы сидели перед Сержантом и, попивая, посылали последнее прощай Шестому Американскому флоту, который получил приказ в кратчайший срок покинуть воды Средиземного моря, после небольшой мести рассерженного Майка, взорвавшего свои заряды прямо под их носом.

— Адьос! — крикнул Майк, когда последний корабль скрылся за горизонтом. — И не вздумайте вернуться, мать вашу!

Он подробно объяснил, что именно произошло той ночью, затем разговор плавно перешёл на воспоминания о днях, проведённых им в Секретной службе.

— Знаешь, приходилось часто прибегать к такому, — рассказал Майк. — Наш комбат очень любил повеселиться, особенно, когда у тебя всё срабатывало идеально.

Он поставил свой стакан и руками сымитировал пистолет:

— Совсем как стрельба по мишеням. Паф. Паф. Паф. И они все падают одна за другой. Математическая красота виадуков. Как если бы ты стрелял по пластиковым уткам в тире на ярмарке, понимаешь, что я хочу сказать?

Я осторожно кивнул. Мне от этих слов весело не становилось.

Майк рассмеялся и снова наполнил наши стаканы.

— Тебе приходится забывать, что они люди, Таппи. Когда они цепочкой идут на тебя по гребню склона, для тебя это только мишени. Труднее всего становится, когда они подкрадываются к тебе слишком близко. Однажды, когда служил в Северной Африке, мне пришлось заползать прямо в палатки. Я тихо–тихо полз между их коек и орудовал ножом, пока они спали. Ни шороха, только слышишь, как лезвие скользит по их рёбрам. Они визжат как свиньи, кровь брызжет, ты весь в крови и стараешься зажать им рот, знаешь, этот визг и тупой звук лезвия, упирающегося в ребро.