Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

Другим нашим любимым прибежищем был Скоч–в–Сент–Деймсе. И хотя он не был так хорошо приспособлен для слушания музыки, там происходило множество других интересных вещей. По возвращении в октябре 1965 года мы с новой силой атаковали его. Луис Браун уже был осведомлён о нашем прибытии и встречал нас у входа.

— Добрый вечер, друзья, нам вас очень не хватало.

Но что–то странное было в том, как он встретил нас. Возможно, он был обижен, что мы его игнорировали так долго? Отрывщики тут же, поднявшись по лестнице, заполонили собою бар и бесплатный скоч с кокой полились рекой. Крошечное пространство мгновенно ожило, благодаря таким бездонным глоткам, как Брайан Огер и Долговязый Джон Болдри.

Но Люис трезв, как Судия, полностью отстранившийся от общего действа. Ничего не понимая, спускаюсь вниз. Пусто. Что за чертовщина? Льётся нежная танцевальная музыка, несколько пар в тени. Затем одна пара в танце выходит на приглушённый свет. Сажусь за резервированный за нами столик, там даже медная табличка с названием нашей группы. Обвожу взглядом зал.

Ха, узнаю танцующих. Да это же принцесса Маргарет с Энтони Армстронг—Джонсом!

«Чудненько, — думаю. — Они спрятались от всех в местном танцевальном клубе! Они же живут неподалёку, там дальше, по этой самой улице, во дворце!»

Только теперь понимаю откуда беспокойство, написанное на лице Люиса. И как он со всем этим управится? Это новое высшее рок–общество может всё ему испортить. Ну, и конечно же, все спускаются вниз! Среди толпы замечаю очки Джона Леннона. С ним его гитара. Вальсирующей походкой, идёт через весь подиум, этакий клоун, с глупейшим выражением на лице и спущенными на самый кончик очками. Коварный мистер Панч, скользя по полу, подскакивает к танцующей паре королевских кровей и шепчет слова приветствия на ушко Маргарет. Её Высочество улыбается ему. Она тоже уже ушла в отрыв.

Когда настало лето, Клубландия протянулась до Пальмы на Майорке, куда М. Дж. распространил своё влияние, открыв под нашим именем три клуба. Для него мы там провели несколько концертов. Он использовал нашу популярность, чтобы пробить себе дорогу в политические сферы города Пальмы. Мы открывали фестиваль, устраиваемый администрацией города на открытом воздухе прямо на улицах. На рейде, чуть ли не в самом центре Пальмы — невероятной красоты пятидесятифутовая парусная яхта, отданная в наше полное владение.

Как только мы приехали, Терри Пилюля, старинный мой лондонский друг и коллега, пришёл меня навестить. Он теперь работал в одном из новых клубов Майка Джеффери. Пил выглядел вполне респектабельно в белых летних джинсах, лёгких парусиновых туфлях и полосатой футболке. Мы проехались по узким улочкам, миновали главную площадь и направились в сторону пляжа в Хайме. По дороге он просветил меня, что из себя представляет и что творится в «Майорковом Подразделении М. Дж.»

— О, да, — произнёс он со своим ливерпульским выговором, — я здесь отлично устроился. У М. Дж. на меня огромные планы, но не угадаешь, здесь Джон Блум со своей яхтой и ему нужен кто–то, кто бы за ней присматривал. Он собирается скоро уехать, так что я теперь ещё и капитан, вот.

И он рассмеялся.

— Так вот почему ты вырядился как моряк? — рассмеялся я вместе с ним и хлопнул его по колену.

— Да, верно схватил, не угостишь меня выпивкой, а? — произнёс он, пытаясь предать своему голосу матросские интонации.

Я переступил порог одноэтажного пляжного домика Майка. В нос ударил стойкий запах травы, Отис Реддинг стоял за проигрывателем, а помещение было переполнено знакомыми лицами. Но, похоже, только один, как и я, твёрдо стоял на ногах среди пошатывающихся в полумраке тел. Терри Пилюля указал мне на террасу с которой открывался шикарный вид на сверкающий песок и бескрайнюю синеву Средиземного моря. Я не сразу его узнал. Последний раз как я его видел, у него были усы, а до этого много лет он ещё носил и бороду. Теперь же передо мной стоял чисто выбритый с маленьким подбородком и страшно загорелый словно кофейное зерно, человек. Уже было около полуночи, но неизменные тёмные очки были на нём. Перед ним на столе лежало снаряжение ныряльщика, баллоны, маска, ласты и нож. Безмерное счастье было написано на лице Джеффери. Его любимым времяпрепровождением было собирать всевозможные приспособления. Совершенно очевидно он намеревался сейчас же заплыть на глубину. Подводное плавание и разные такие штучки были всегда частью жизни нашего секретного агента М. Дж. Будучи в Нью–Йорке он не пропускал ни одной новинки среди глубоководного оборудования или портативных радиостанций и коротковолновых передатчиков. Он был первым, как я знаю, владельцем мобильного телефона. поэтому ничего удивительного в том, чтобы встретить его здесь, такого трезвого и рассудительного, среди всех этих явно сильно нагруженных и укуренных, готовящегося к утреннему заплыву. Он оторвал взгляд от стола:

— Привет, Эрик. Прилетел только что? Пил встретил тебя, всё хорошо? Ты здесь отлично отдохнёшь. Э… я бы показал тебе всё здесь, но уже стемнело. Может быть, утром, а?

Он повернулся посмотреть на меня, по крайней мере, я так думал, что он смотрит на меня — никогда не знаешь, что творится за его тёмными очками.

— Но думаю, ты здесь зависнешь как эти все на всю ночь, но я собираюсь с первыми лучами понырять, самое лучшее для этого время. Я бы показал тебе, как пользоваться этими аквалангами, как, ты не против?

— Было бы здорово, — воскликнул я с неподдельной радостью.

— Да, кстати, — сказал он, — не удивляйся, если увидишь на рейде целый флот военных эсминцев. Видишь те огни?

Он кивнул в сторону моря. В кромешной тьме я не видел ничего кроме мерцающих где–то вдалеке огней.

— Это американцы — Седьмой флот, сынок. Когда взойдёт солнце, ты увидишь их во всей их своей красе.

— А что они здесь делают? — удивился я.

— Э, ты разве ничего не слышал, о тех двух атомных бомбах? — подал голос Пил.

— Каких двух атомных бомбах? Что за чёрт, какие атомные бомбы! — я уже почти был готов рассмеяться. Джеффери снова обернулся ко мне.

— Это правда, американцы потеряли где–то в прибрежных водах Испании две атомные бомбы. Вот они и ищут их здесь, э… народу всё это очень не нравится. Они все очень возмущены этим, эти испанцы, особенно местные. Пальма буквально вся заполонена американскими матросами. Вечерами даже невозможно покататься на яхте. Противно даже появляться в городе. Вот почему здесь все так нагрузились. Они перевернули вверх дном все клубы, драки, попойки, мародёры, одним словом. Ну, во всяком случае, парни, я хочу пожелать вам спокойной ночи, не знаю как вы, я меня ждёт уютная кровать. Пил покажет тебе твою комнату, не правда ли, Пил? Всё, спокойной ночи.