Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

Совсем скоро уже появится трещина в дружном коллективе Animals, и газеты запестрят заголовками.

Первые тревожные сигналы пришли на гастролях в одном из колледжей юга прямо на концерте. Где группа разминалась перед большим европейским турне. Мы приехали в Оксфорд сыграть в университете. Мы, полдюжины чурбанов из Ньюкасла, чуть не утонули в академическом океане. Может быть, именно это послужило началу странного поведения Алана Прайса.

Но нет, всё началось до нашего приезда в Оксфорд, в машине, по пути туда. Мы выехали из Лондона в нашем сверкающем Форде—Галакси, на предельной скорости, на какую всегда был заточен Таппи, но несмотря на это из графика мы выбились, и когда прибыли на заправку, времени перекусить у нас не оказалось. Нам бы наполнить баки и — фюить. Согласны? Раз надо, останавливаемся залить бензин.

Все высыпали на морозный ночной воздух и побрели на заправку запастись жевательной резинкой, выпивкой и ещё чем–нибудь, что можно было бы забрать к себе в машину. Таппи возится с шлангом. Наша большая Галакси баллонами заглатывала бензин. Поднял капот, проверил масло, воду в радиаторе.

— Всё, можно ехать.

Мы полезли обратно в машину. Таппи повернулся сосчитать головы.

— Минуточку… а где…?

Постоянно всегда кто–нибудь да исчезает, мы прилипли к окнам. В ресторане А. П. явно предавался одному из основных грехов. Он ел.

— Что за мать вашу? — с раздражением проворчал Час.

— Он хоть понимает, что он делает, — воскликнул Хилтон.

Видел бы ты Таппи — хмурый, трёхдневная щетина, кожаная кепка надвинута почти на глаза, ну, точно, твой вчерашний нью–йоркский таксист.

— Ну, кому–нибудь из вас сходить бы за ним, мне не по чину.

— Схожу–ка я за этим молокососом, мать его, — вызвался Час.

Джонни за ним. Я из любопытства вылез и встал рядом с машиной, посмотреть. Джон Стил и Час Чандлер влетели как две шаровые молнии в кафешку. Прайси прожёвывал кусок сосиски, заедая чипсами, и только собирался откусить снова, как они оказываются рядом. Подхватывают за руки и несут как лягушку к машине, на глазах изумлённых дальнобойщиков.

— Нам бы успеть, если, конечно, больше не будет задержек, — проворчал Таппи, заводя мотор.

В студенческий городок мы прибыли с опозданием. Видно было и по публике и по тому, как нас встретили устроители. Но мы уже здесь, разворачиваемся, в волнующемся море улыбок, пока они мешаются под ногами, выражая своё негодование за наше опоздание.

— Чего это они вырядились все как пингвины, — недовольно фыркнул Таппи.

Ни закулис нормальных, ни артистических или хотя бы грим–уборных. Какая–то огромная кухня, где они, может быть, готовят еду. Титан с чаем, ячменные лепёшки с сосисками, вот и всё. Туалет общий и для артистов, и для двух тысяч посетителей смежного с ним танцзала. Я уже отлил и уходил, когда заметил А. П.

Он вдруг появляется в дверях и прямо ко мне. Он, как Карл Перкинс, пьёт водку с апельсиновым соком. Ты тоже можешь выпить и водки, да и апельсиновый сок тоже наверняка пьёшь, но если они одновременно попадут тебе в рот, это свалит тебя с ног, уж точно. Всё говорило о том, что вечер будет особенным. Наконец, после всего этого идиотского слабоумия, которое происходило здесь вокруг нас, мы выползли на сцену. Пуфик за Воксом оказался пуст.

— Где этот чёртов Алан, мать его? — возмущённо комкая сигарету и с ожесточением втирая её в пол, произнёс Час. — Ну же, дружище, все уже на сцене.

Джонни растерянно озирается, сидя за своими барабанами, пожимает плечами.

— Таппи! — заорал я. — Где Алан?

Никто. Ничего. Никаких признаков А. П. Я костями чувствовал, что с ним что–то случилось, хотя знал, что начинаем мы без него, ему вступать позже. Тот случай в кафе на заправке не в его привычках, так обычно поступал Хилтон. Да ещё та вечеринка, когда он перебрал у Д. Т.

— Не знаю, дружище, у меня нехорошее предчувствие, — услышал я голос Таппи, пошедшего разыскивать Алана.

Он вернулся. С беспокойством на лице. Море пингвинов со своими подружками, начали вопить. Они хотели рыбу. Таппи направился прямиком к нам с Часом.

— Э, простите, парни.

— Что случилось? — в один голос воскликнули мы.

— Он в туалете, в отключке, описался. Лежит на полу ничком рядом с горшком. Почти пустая бутылка водки и апельсиновый сок почти весь вылакал.

— Ни Христа себе, — сказал Час.

— Мать твою, чёрт побери, — вырвалось у меня. — Так и знал.

Да, вот так оно и случилось.

Помнится, последний раз мы с ним виделись довольно давно. Звонил пару раз, но увидел я его только в фильме Боба Дилана «Не оглядывайся», где они с Бобби за кулисами в Ньюкасле обсуждают, что же произошло с Animals. Алан по–прежнему по–карлперкински пил водку с апельсиновым соком.

Чудо, но нам удалось добраться до конца в тот вечер. В Швеции к нам присоединился юный Микки Галлахер, заменив клавишника из Ньюкасла. Бедняга Микки, он до этого и на сцену–то никогда не выходил, а тут, впервые в его жизни, да ещё перед двенадцатью тысячами — в знаменитейшем Копенгагенском Тиволи—Гарден. Мы напрягли все свои силы, чтобы выдержать контракт, пока не нашли достойную замену Алану. Дейв Рауберри пришёл к нам от Саунда Майка Коттона. Дейв был достаточно компетентен и привнёс в группу новые оттенки. С коммерческой точки зрения он даже многим был похож на Алана Прайса, сложением, цветом волос, даже схожей манерой игры. Так что, думаю, все должны были остаться довольны, хотя я стал замечать, что всё же, некая искорка исчезла, несмотря на то, что на записи Дейв Рауберри показал себя с хорошей стороны и группа снова вышла на поп–рынок, мы ожили, словно открылось второе дыхание.

Примерно тогда позвонил мне Алан Прайс, видно звонит издалека.

— О, привет, рад тебя слышать.

В трубке треск.

— Да, я на гастролях как Боб Дилан. Думаю, это для меня подходит. Я не мог уже быть с ребятами, стал пить, вечные эти переезды. Остановиться не в силах. Надеюсь, ты понимаешь.

— Конечно, понимаю, — сказал я. — Будь спокоен.

Меня смутил это разговор. Я не знал, что сказать. Да и ему сказать было мне нечего. Думаю, он позвонил только сказать, что всё ещё на плаву.

— Передай мои поздравления Бобу Дилану. Чем занимаешься сейчас, просто встречаешься или всё же гастролируешь с ним, или ещё что–нибудь в этом роде?

— Да, думаю, я ещё некоторое время побуду с ним. Понимаешь, что я имею в виду?

Он так никогда ничего и не предпринял.

*

Однажды утром, стоя в одних носках на кухне моей лондонской квартиры, я готовил завтрак. Бесшумно ко мне сзади подошла моя новая чернокожая пассия, Селина. Всю ночь она меня удивляла своими способностями, но я не мог даже представить такого. От её просьб, куда только исчезло моё хладнокровие! Я чувствовал, что наступит момент и я пойму причину, почему кровь ударяла мне в голову, и сердце принималось дико биться. Но при ней каждый раз такое со мной происходило. И вот теперь, она снова приближала это.