Юрий Папоров - Рыбка из «Аквариума»

Пакет с долларами предназначался агенту, принятому Родом на связь в Копенгагене. Он активно работал, но вознаграждение получал лишь после того, как доставляемые им материалы поступали в «Аквариум» и оценивались там специалистами.

Чтобы удостовериться, что за ним нет наружного наблюдения, Род кинул пакет в свой багажник с «секретом» и поехал колесить по городу. Внезапно Мишель поймал себя на мысли, что крутит так, чтобы быть поближе к «Дому живых кукол», куда он однажды, по приглашению мексиканского подполковника, сопровождал его, чтобы «немного развлечься».

Род, и ему показалось, что это как раз ловкий прием усыпить бдительность тех, кто мог вести за ним наблюдение — любой нелегал обязан жить постоянно с этим ощущением, — остановил машину напротив «Дома живых кукол». И как только вошел в обширную залу, тут же убедился, что они действительно живые. При виде импозантного мужчины дамы и девицы подтянулись, каждая приняла свою излюбленную позу. Полагалось, что они не должны приставать, клиент сам выберет ту, которая ему больше приглянется.

Его взгляд остановился на одной из «кукол». Среднего роста, полноватая шатенка, не первой молодости. Но выражение ее лица говорило, что она королева в своем искусстве…

Хозяйка заведения спустилась к нему вниз. Род поблагодарил и сообщил, что заедет после одиннадцати, попросил, чтобы шатенка к тому времени не была занята. Оставил задаток.

Как вскоре выяснилось, зря. Он вложил пакет в тайник, но на обратном пути, в том месте шоссе, где оно начинает сбегать в долину, машину Рода решительным жестом остановила женщина. На обочине маячил ее автомобиль. Род понял: нужна техпомощь. Даже если это был трюк контрразведки, ему не следовало проскакивать мимо. Лучше выяснить обстоятельства.

У машины незнакомки спустило заднее колесо. Мишель засучил рукава, извлек из багажника инструменты и принялся за дело.

Через десять минут все было готово. Мишель тщательно стер масло и грязь специальной пастой и поглядел на даму, которая уже сидела за рулем, но еще не захлопнула дверцу.

Незнакомка благодарно улыбнулась.

— Кто вы, мой спаситель?

— Мишель Род… Я из Швейцарии. Однако давно уже мексиканец Мигель. Женат и люблю свою супругу.

— А вы не спешите! Арабы утверждают, что Аллах посылает им несколько жен, чтобы они могли познать женщин всесторонне, — заметила дама с долей кокетства.

В сознании Рода пронеслось: «В контрразведке таких не держат», и он ответил:

— Да, Аллах справедлив. К тому же за праведный труд он умеет щедро вознаграждать.

— Вы хоть теперь и мексиканец, но остаетесь европейцем. Мне нравятся умные, уверенные в себе мужчины. Конечно, если они не лезут обниматься в первую минуту знакомства.

— Но ведь оно еще не состоялось! Я назвал себя, а вы…

— Сеньора Морено Перес! Но мне было бы приятно, Мишель, — и она перешла на французский, — чтобы вы называли меня просто Анхеликой.

Сеньора; Морено извлекла из сумочки визитную карточку, повертела в руках.

— Вы не очень спешите? Я хочу угостить вас чашечкой кофе. Не возражаете? Тогда в путь, и не отставайте от меня.

На широкой улице Альваро Обрегон — с бульваром посередине — в многоэтажном доме апартаменты сеньоры Морено занимали два этажа. Когда она открывала входную дверь своим ключом, внутри тут же послышались легкие шаги. Горничная ожидала указаний.

— Мерседес, ты мне не нужна. Спокойной ночи.

— Спасибо, сеньора, я пошла, — услышал Мишель, которого Анхелика любезным жестом пригласила в дом.

В просторном холле бросались в глаза высокие напольные часы в тумбе красного дерева, установленные перед самым входом. Они мелодично ударили один раз. Половина двенадцатого. Богатая гостиная предлагала гостю полюбоваться картинами известных мастеров и витринками с коллекциями диковинных бабочек.

Хозяйка оценила пытливый взгляд гостя:

— Прошу, чувствуйте себя как дома. Бабочки, по-моему, самые прелестные существа в мире. Но строгий Аллах отпустил только один день. Или одну ночь… Оставлю вас на минуту.

Она вернулась очень быстро. На этот раз Анхелика была затянута в строгое японское кимоно, которое удивительно сочеталось со смуглым лицом, нежно-оливковой бархатной кожей. «Удивительная женщина, — подумал Мишель. — Все при ней: красота, обаяние, умение одеваться, без сомнения, деньги. Не ясно, как у нее с мужем… Впрочем, какая мне разница!»

Неожиданно в холле появился мужчина. По всей видимости, спустившийся с верхнего этажа. Неопределенного возраста, он как-то стеснительно протянул руку, чтобы поздороваться. Одет был весьма странно: белые шевровые туфли, белые в обтяжку джинсы фирмы «Босс» и белая шелковая майка. Тело мужчины казалось слепленным из эластичных, то и дело игравших мускулов. Видно было также, что этот странный человек обладал сосредоточенным, быстрым умом. Как выяснилось, это был брат хозяйки, попутно состоявший ее телохранителем.

— Я знаю, что любит Коко, а что вам налить, Мишель? — спросила хозяйка.

— Виски! И, если можно, двойной. Хочу выпить, как русские моряки.

Брат ничего кроме вишневого ликера не пил и по незаметному знаку сестрицы вскоре удалился. Они выпили. Дальнейшее не заставило себя ждать. Он ловко поднял ее на руки и отнес на мягкий диван. Оба чувствовали себя так раскованно, как будто были любовниками долгое время. Очень скоро Мишель осознал, что сколь бы опытной ни была та шатенка с серыми глазами из «Дома живых кукол», ей, наверное, далеко до «японского кимоно». Анхелика вдруг напомнила ему Амалию. Это было недавно, это было давно. Ночь была столь же яркой, наполненной неистощимой страстью. Но она оказалась именно ночью бабочки…

Проводив Мишеля перед рассветом, Анхелика попросила у него визитную карточку и, получив ее, нежно, но в то же время настойчиво проворковала:

— Прошу тебя, милый, забудь адрес этого дома, как будто ничего не было… Возможно, я тебе как-нибудь позвоню. И дверь захлопнулась.

Захлопнулась дверь и в судьбе полковника Петра Серко. На Старой площади, в просторном кабинете высокого партийного руководства собрались генералы армии Епишев, Ивашутин, другие «компетентные товарищи» и, конечно, генерал Прожогин. Десять дней на всех уровнях «Аквариума» обсуждался «дикий», как его окрестил Епишев, рапорт полковника Серко. Предстояло свести частные мнения в единое, доложить его начальнику Генштаба, вновь испеченному маршалу Огаркову и новому министру обороны Устинову и принимать решение.

Принимали его недолго, ибо разногласий не было. Исполнение возложили на генерала Прожогина.

Нервы Мишеля Рода натягивались с каждым днем все сильнее, как струна на скрипке до самого высокого регистра. К вечеру, когда он изматывал себя до предела, в ушах начинал звучать фальцет, отличавшийся особо мрачной окраской. По времени давно уже пора было получить ответ из «Аквариума» на его рапорт. Он успокаивал себя тем, что случай оказался непростой и в Москве он рассматривался в разных инстанциях.