Вадим Яловецкий - Хроники старого меломана

Практика чередовалась с занятиями, где трудовые навыки закреплялись теоретическим массивом: изучалось оборудование, торговое вычисление, психология, экономика и даже советское право. Мы сдружились с Вадиком Алиевым и на практике старались работать в паре, удачно дополняя друг друга. Некоторое время я испытывал неприязнь к одному своему однокурснику, Диме Николаеву. Мне казалось, что этот крепкий парень держит себя заносчиво. Сначала мы были в контрах, но как-то вдруг сошлись на почве музыки, а затем завязалась дружба.

Новая профессия — это новые связи и знакомства, не всегда желаемые, но очень познавательные. Однажды мы в паре с официанткой Татьяной работали на третьем этаже в так называемом «Петровском». Как правило, третий этаж не задействован под обслуживание туристов. Там отдыхали обычные, а иногда и не совсем, посетители. Помню, как в тот день засуетилась и забегала Татьяна. Женщина уже в годах, работала в системе давно, цену себе знала. Но тут, как подменили. Я поинтересовался.

— Так, Вадим, будь готов. Сейчас придёт Фека, делай всё, что скажу, и никакой инициативы.

— Это какой Фека? Тот самый? Ни фига себе!

— Тот самый, держи нос по ветру. Это тебе не начальство обслуживать, тут можно здорово пострадать.

Фека — питерский авторитет Владимир Феоктистов. Времена бандитов ещё не наступили, оттого подобные личности были окутаны дымкой романтико-криминальных слухов. Почтительно-уважительное отношение, замешанное на глубоко спрятанном страхе, обязывало проявлять максимум уважения. Оттого наставница подчеркнула разницу между кормёжкой директора с замами, на которую меня часто привлекали и сегодняшним особым случаем. Раболепие перед барином сидит в генах правильных халдеев, оно нивелировалось во времена застоя, но никуда не пропало. Тогда всё прошло хорошо — легенда криминального мира оказался обыкновенным человеком без хамства и унизительного превосходства. В другой раз кто-то из команды авторитета не поладил с Димой Николаевым, хотя потасовки не было, официанта просто слегка стукнули по локтевому сгибу. Итог — у приятеля на долгое время рука потеряла чувствительность.

Летом 1979-го года меня перевели в ресторан «Аустерия», расположенный на территории Петропавловской крепости. Тут всё история. Например, торговые залы «Аустерии» переоборудовали в бывшем жилом доме офицеров лейб-гвардии Стрелкового полка. Заведение являлось филиалом «Невского», находилось немного в стороне от экскурсионных трасс, но было не менее посещаемо — сердце Питера всё-таки! Запомнился визит Зиновия Гердта, народный артист попал в перерыв и своим неповторимым голосом стал уговаривать меня пропустить отобедать. Пришлось договариваться с кухней и администрацией, чтобы не ставить в неловкое положение замечательного человека.

В "Аустерии" я прошёл боевое крещение самыми большими халдейскими напастями: контрольной закупкой и сбежавшими посетителями. И в том, и в другом случае вопросы разрешили традиционным способом — старший написал какую-то объяснительную (с ученика-то какой спрос!) и дал денег (из моего кошелька). Недостачу в семьдесят шесть рублей от скрывшихся халявщиков уже докладывали оба, подобное в нашей профессии — дело обыденное. Вечером нажрались и уже за полночь перебрались на другой берег Невы в лодке, курсирующей в поисках то ли невской корюшки, то ли лёгких денег. Получилось романтично, но вынуждено, так как старинные ворота Иоанновского равелина на ночь закрывались, поэтому попасть с Заячьего острова в город решили по воде.

Несмотря на занятость в связи с учёбой и работой, музыка прочно, как и раньше занимала своё место в моей жизни. С осени семьдесят девятого, как я уже писал, толкучка стала прятаться за платформой Пост Ковалёва. Место было выбрано удобное — двести метров от железной дороги, и открывалась большая поляна, спрятанная от посторонних глаз. Ездили по выходным. Меломаны сталкивались ещё в электричке и заочно обсуждали новости, цены и прочие рабочие вопросы. Укромное место провоцировало не только на пластиночные манипуляции, но располагало к бутылочке-другой винца, а там можно и в картишки перекинуться. Например, в «секу» по гривеннику. По осени меломаны часто привозили домой лесные трофеи: грибы и ягоды. И, всё бы хорошо, но сами понимаете, несанкционированные сборища у власти, как бельмо в глазу. Начались облавы, позже подключили клуб служебного собаководства. Хитрым ментам не было нужды спускать собак и гоняться по лесу за нарушителями, в мегафон просто предлагали разойтись и вернуться домой. Пару раз мы попадались на эту удочку: сотрудники элементарно встречали нас у платформы и сажали в автобусы. Некоторые умудрялись сбежать от коварных милиционеров и уехать тайком от греха подальше.

Однажды загребли и меня. Отвезли в линейный отдел Октябрьской железной дороги на Финляндский вокзал. Шумная толпа сидела в «обезьяннике» и сетовала на горькую меломанскую долю. Вызывали по одному, обыскивали и составляли протокол. Вот тут мне как-то неожиданно повезло, хотя сам факт задержания никак не назовёшь радостным событием. У меня нашли журналы «Наш современник», где печатался роман Валентина Пикуля «У последней черты». У инспектора загорелись глаза. Знали о скандальной публикации не все, никто в то время рекламой литературы не занимался. Мент оказался из грамотных, начитанный, значит. Он долго рассматривал затасканные обложки (слово «бестселлер» не употреблялось) и неожиданно предложил:

— Слушай, дай почитать, люблю Пикуля. — Увидев, как я изменился лицом, поспешил заверить. — Не волнуйся, верну.

— Да, я бы с радостью, но журналы не мои. Надо отдавать владельцу.

Издания знаменитого земляка всегда были в дефиците, а эта вещь и подавно. Я лихорадочно думал, как бы не попасть ещё на литературу, ведь возвращать журналы приятелю действительно необходимо.

— Понимаю, в общем, давай сделаем так: даёшь журналы, а я тебя не видел, — он вытащил из стопки рапорт милицейского наряда и отложил в сторону, — меня не интересуют твои пластинки, не попадайся больше, и все дела. А журнальчики дай, пожалуйста.

Куда мне было деться — отдал. Приличный мент оказался, вернул через месяц, а я, в свою очередь, владельцу. На толкучку ездил ещё не раз и облавы переживал, как-то всё обходилось, говорят, снаряд в одну воронку дважды не падает!

Незадолго до экзаменов прошёл общегородской конкурс «Лучший по профессии», я занял тогда третье место (где-то грамота даже лежит). После такого шага к вершинам халдейского мастерства, мастер и классный руководитель в одном лице отозвала меня в сторону.

— Вадим, от нашей группы ты — кандидат на красный аттестат. Готовься к экзаменам и не подведи меня.