Анна Ратина - И взаимно притом

* * *

Сочинил для одноклассников что-то вроде литературной викторины.

«Если задумали сделать синтаксический разбор предложения из произведения этого автора, знайте — это надолго».

«Если ребенок прочитал эту книгу, он точно захочет стать как один из четверых».

«Труднейшая жизнь этого поэта была настолько трудна, что она повесилась».

И таких 25 вопросов.

Интересно, на сколько ответят. И не поколотят ли.

3 года

Он уже хотел быть дворником, альпинистом, доктором, акробатом, клоуном.

Сегодня с утра опять начал определяться с выбором профессии. Мы собирались на развивающие занятия, я — как всегда — ничего не успевала, а шкет сидел и лениво позволял себя одевать. И рассуждал:

— Когда я подъясту, я будю лётик, лётик. Я будю летать на самоёти, будю сидеть в кабини, у меня будить юль (руль), ичаг (рычаг) и язныи пипочки (кнопочки). Будю упъявлять. А ты будись сидеть в кьесли и кусить, и пить сок.

— Хорошо, — говорю я.

Потом я металась в поисках его ботинка, наступила на паровозик и упала. Это дало новое направление мыслям шкета:

— Неть! когда я подъясту, я будю масинись (машинист), дядя масинись. Будю поезд водить. И у меня будить юль, ичаг и язныи пипочки, я на них будю назимать.

— Ты повторяешься, — говорю я. — Но выбор хороший.

Вышли из дома. Я горько размышляла о том, что у моей редакторской работы нет никакой привлекательной атрибутики и вряд ли она сможет заинтересовать шкета. Не то, что летчик и машинист.

Тут шкет увидел метлу — дворник оставил ее около крыльца.

— О! метля!

— Да, это, наверное, дворника метла.

— Неть! Это не двойника! Это бабы Яги! — и с просветленным, радостным взглядом, он окончательно решил:

— Когдя я подъясту, я будю Баба Яга! Будю летать на метле и на ступи, у меня там будить юль, ичаг и язныи пипочки…

4 года

(сопровождается характерной жестикуляцией, не передать)

— Папа у меня хирульг. И я, когда вырасту, буду хирульгом. Детей буду лечить, руки, ноги, голову им лечить, резать и сверлить. Буду с папой работать. Он мне поможет, если у меня не получится разрезать ногу или просверлить. Подойдет и поможет.

5 лет

Ф написал стихотворение. Называется «Насекомые»:

Стихотворению «Насекомые» предшествовало стихотворение «Июль»:

Еще есть стихотворение «Апрель».

Потом рыдал:

— Я, наверное, не смогу быть врачом! это трудно! меня уволят!

Уговариваю, увещеваю, потом сдаюсь — да, это действительно очень трудно; не чувствуешь в себе сил — не иди.

Следующий приступ рыданий:

— Хочу профессию, для которой не нужно учиться в институте! Есть такие?

Есть, отчего нет. Перечисляю.

Рыдания утихают, но не вполне:

— А дома? дома можно работать? не ходить на работу каждый день? Кем можно дома работать?

«А пожалуйста!» — выдаю список.

На пунктах «писатель, поэт» Ф меня перебивает. С тревогой и обещанием новых слез уточняет:

— Но если я решу быть писателем или поэтом — мне ведь не обязательно становиться известным? можно ведь быть неизвестным?

Можно, говорю, Федь. Можно — и даже легко.

Успокаивается.

Итак, «Апрель»:

Можно с уверенностью сказать, что карьера неизвестного поэта у нас практически в кармане.

7 лет

Снова озаботился выбором профессии, причем такой, какой не нужно учиться в институте.

— Мама! кем можно работать без института?

Да кем угодно, говорю. Дворником. Грузчиком. Контролером у эскалатора. Продавцом билетов в метро.

Ф, подумав:

— Можно продавцом картошки на рынке. Но там надо с людьми говорить! сколько, к примеру, стоит? — сорок. Мне надо такое, чтобы с людьми не говорить.

* * *

— Мы сегодня в школе рисовали на тему. Надо было нарисовать, кем я буду.

— И что ты нарисовал?

— Ничего. Пустой лист. Я же еще не знаю, кем я буду.

Тут самое трудное — промолчать и покивать. А не сказать: ну что, трудно тебе, что ли, было нарисовать космонавта? или бульдозериста?

Я очень люблю фильм Фрэза «Вам и не снилось». И чем старше становишься — тем сильнее сжимается сердце от линий взрослых героев. Там много страшной правды. Помните, героиня Елены Соловей, учительница, кричит своей энергичной маме: «Мама, пойми, нельзя рассчитывать на то, что твой единственный ребенок будет удачным, нельзя!»

11 лет

Только что Ф описал свое будущее:

— Я буду простой учитель истории в школе. С маленькой зарплатой. Возможно, в конверте.

Все они видят, все они слышат. И самое большое заблуждение — думать, что они будут такими, какими хотелось бы нам.

* * *

Засыпая, спросил меня, какой факультет в университете занимается изучением понятия «однако».

6 лет

— Когда я вырасту, у меня будет много-много детей. И знаешь, что я с ними буду делать?

— Что?

— Я им буду вот так говорить, — (набирает воздуху в грудь и рявкает) — Дети! А ну-ка, марш в детскую!

Кажется, это что-то из Мэри Поппинс.

А следующее точно оттуда. Мистер Бэнкс садится на стул и говорит: «Ну все. У меня стресс». Ф повторяет-изображает:

— Ну все. У меня стреск.

11 лет

Наш любимый Крит.

Ф возлюбила Мануэла, двухлетняя дочка одного из хозяев таверны, где мы обедаем. Не отходила от нашего стола, разлила уксус, разбросала салфетки, на все мои увещевания заливисто смеялась и кричала: «Охи! Охи!» Когда ее — с трудом — увела мама, Ф задумчиво сказал:

— Надо запомнить. С детьми — трудно.

8 лет

Выбрались к друзьям — моей крестнице Дуне, ее родителям и старшему брату.

Ф, узнав, что идем в гости, сказал:

— В гости? К Дуне? Хорошо. Она мне нравится. — (и тоном великодушного предложения) — Когда ты умрешь, я могу стать ее крестным.

По дороге радостно приговаривает:

— Идем к Дуне! к нашей крестнице!

Я говорю — к моей.

Он:

— И к моей тоже!

Я говорю — нет, у нее уже есть крестный, Дмитрий Эммануилович, а крестный может быть только один.

Ф, обиженно:

— А я? Нехорошо поступаете. Делиться надо!

* * *

Масленица. Блины и гости. Все с детьми, дети младше Ф. Он ими руководил — и как!

Подходит ко мне, шепотом спрашивает:

— А Нюша уже знакома с Тимофеем?

— Кажется, нет.

— А кто из них старше?

— Нюша.

— А на сколько?

— На полгода.

— А если девушка старше юноши на полгода — это ничего? они же когда-нибудь потом могут пожениться?