Анатолий Найман - «Еврейское слово»: колонки

На карте мира главный цвет был красный – СССР, розовый – у Британской империи, грязно-зеленый у Америки. Иногда Африку и Азию выводили из раскраски колониальной принадлежности, тогда первая, с границами по линейке, оказывалась бледно-коричневой, вторая бледно-желтой, обе скучные. Европа пестрела лоскутами как арлекин. Все становилось ясно с первого взгляда: СССР – единственное на земле сто́ящее место, весь остальной мир – ощерившийся на него враг. Союзником выглядел только бело-голубой Ледовитый океан. (Более или менее соответствуя сегодняшней расстановке сил в представлении патриотов.)

Про идеологию можно говорить много, хотя сказать нечего. Много потому, что она была, в общем, всё: Моисеевы скрижали, присяга на верность, уголовный кодекс, армейский устав, искусство, этикет, интим. Нечего потому, что сводилась к трем словам: коммунизм неизбежен и вечен. Их допускалось комбинировать: вечность – коммунизм; неизбежность – коммунистична. Подмывало даже рискнуть выходом в метафизику: вечность есть неизбежность, – хотя это уже попахивало Колымой.

Так что, повторяю: говоря «изменение картины мира», мы имеем в виду не подпорки, которые тогда были такими, сейчас стали другими. Не то, вращается ли солнце вокруг земли или земля вокруг солнца, отчего нам в любом случае ни холодно ни жарко. А то, как мы представляем себе мироустройство, включающее нас и то время, которое мы проживаем. Нечто, называемое для простоты реальность. Как мы ее понимаем, во что оцениваем, какой материал она дает нам для такого понимания и оценок. В те дни, когда я начал что-то соображать, она вызывала к себе отношение сродни религиозному, сегодня – тотальное недовольство. Религиозное в прямом смысле слова: в поколении моих родителей одни внешне восторгались реальностью, другие внутренне ужасались. Те и другие постоянно менялись местами. Кто причина восторга и кто ужаса, решали за них. Это усваивалось и передавалось потомкам. Поскольку сейчас никому, включая сорвавших куш, восторгаться нечем, население, перемешав одно и другое, получило желе усредненного недовольства. Так как газета «Правда» утратила монополию на объяснение происходящего, мнения людей стали составлены из разных источников: Первого канала, газеты «Завтра», «Новой», «Эха Москвы». Но каждый уверен, что дошел до понимания сам. Часто так и бывает, только при этом оказывается, что тысяча пониманий совпадает и составляет группу А, другая тысяча – Б, и так далее.

Выяснилось это, когда появилось интерактивное радио, куда можно позвонить и выложить наболевшее, а в самом представительном виде – когда заработал интернет. В конце января, например, немножко потолкались он-лайн Рогозин с Кудриным. Кудрин, кто не знает, бывший министр финансов. Рогозин – бывший вождь партии «Родина», в последнее время брошен на подъем военно-промышленного комплекса. К. в одном интервью сказал, что милитаризация страны чревата подрывом экономики. Р. отпарировал: дорогой, не хорошо «подыгрывать Западу», «кликушествовать» и «если не кормишь свою армию, кормишь чужую». Образец советской демагогии из методички для пропагандистов. (Будем ли мы терпеть мигалки на лимузинах начальства? – взывал будущий ВПК на митинге перед выборами в Думу, и те, кому следовало, не в лад отзывались: не-ет!.. Тот же стиль.) Не знаю, подорвут военные расходы, не подорвут, но высказывание ясное и деловое. Финансы – наука, тут даром слов не бросают. Достаточно ли любви к родине, чтобы руководить ВПК, трудно сказать… Но главное – комментарии к спору. Есть обычный процент казенных. Есть убедительные в поддержку Кудрина, пламенные за Рогозина. Но больше всего – против обоих. Оскорбления по полной. Оба, мол, продажные, одной породы. Кудрину, правда, еще дают понять, что он еврей, как-то вроде Жидомудрин.

В общем, изменение картины мира сводится к тому, что в моем детстве и юности искали виноватых среди подчиненных, сейчас – подчиненные среди начальства. Тогда – вот такой-то враг народа, вот такой-то саботажник, а сейчас – вот он гад-министр, а заодно и тот, кто над. Что неизменно – феномен обвинения. На ком-то должна лежать вина, что жизнь не задалась, что тошно. И я думаю: если так, то, может, правильно власть не обращает внимания на недовольных? Так и так будут. Лет 60 назад мужик, с которым мы оказались на пустой площадке трамвая, это сформулировал. Сильнейший снегопад, ледяной ветер, а он высунулся наружу и подставил под стихии физиономию. Через две остановки влез внутрь и поделился со мной: «С…. б…. в е…. х…..». Про то, что ему в лицо било. Без перевода.

1 февраля открываю в назначенный час входную страницу Интернета, в моем случае Яндекса, узнать текущие новости. Первая строчка – что «после запуска ракета-носитель «Зенит» упала в океан». Третья – что «вице-премьер Рогозин поддержал идею переименовать Волгоград в Сталинград». «Никогда не скрывал своего однозначно положительного к этому отношения, в том числе с экономико-инвестиционной точки зрения». Это не дядя Петя болтает, а объявляет глава оргкомитета по подготовке к празднованию 70-летия «разгрома фашистов под Сталинградом». Есть тут две, а вместе с сообщением про ракету и три, мягко говоря, нелепости. Первая – выборочный разгром фашистов . Не немцев, не вражеской армии, а как бы точечное уничтожение в ней носителей фашистской идеологии. Фельдмаршала Паулюса, например, после капитуляции жившего с челядью на подмосковной даче «личного пленника» Сталина. Заикнись тогда, что он фашист, – не сносить головы. Вторая – экономико-инвестиционная составляющая. Другого объяснения в голову не приходит, как то, что переименуем мы место в Сталинград и западные инвесторы (которые, надо понимать, сплошь сталинисты-антифашисты) начнут делать вклады в нашу экономику. А третья, что ракеты-носители – как раз по департаменту Рогозина, и вот последняя, как и несколько предыдущих, «упала в океан». Заявление сформулировано туманно и скромно, я поначалу даже подумал, что океан и был целью. Скажем, запустили откуда-нибудь из Плесецка, и она через материк перелетела вон куда, на Дальний Восток. Но, разобравшись, что к чему, подумал, что лучше бы главе оргкомитета по подготовке к празднованию разгрома фашистов заниматься своим прямым делом, а не рассчитывать на поддержку Запада. Здравый смысл подсказывает.

Когда взялись 50 лет назад переименовывать Сталинград, то есть отнимать у воевавших город, за который они сотнями тысяч погибали, «надо было умнее думать», как говорила одна маленькая девочка про все на свете. Но сейчас бьются не за Сталинград, а за Сталина. За оценку его роли в войне и вообще в русской истории. Я в этой битве не участвую по той причине, что роль кошмарная, я это знаю как одиножды один один, и другие мнения не рассматриваю. Рогозин в пикировке с Кудриным (см. «Взгляд частного человека» в прошлом номере «ЕС») критиковать министерство обороны милостиво разрешил, но при этом «не кликушествовать». Надеюсь, по самому тону сегодняшней нашей колонки ясно, что ее автор не кликушествует. Но по ряду других признаков ясно, что он еврей. То есть гораздо хуже, чем кликуша. Понятие «еврей», как уверены массы людей, в преобладающем большинстве неевреев, вбирает в себя все отрицательные человеческие качества и проявления. И даже то малое меньшинство, которое с этим не согласно, а то и возмущено как расистским предрассудком, не станет отрицать, что что-то в еврее есть, как бы это сказать, электрическое. Напрягает он общественное пространство. Простым своим наличием. Простым приоткрыванием двери даже с немедленным последующим извинением «простите, ошибся». Выражением лица. Именем-фамилией. Шевелюрой, лысиной, очками. Электризует. Как сейчас говорят – зажигает. Присутствующие заинтересовываются, чуть-чуть напрягаются, угрюмеют. Становятся готовы – к чему-то, что до этого мгновения не могло произойти, а теперь может. Еврей, думают. Про татарина не думают. Про удмурта в худшем случае думают, не Депардье ли. А еврей – это информация, а информация, она чревата.