Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Осуществив всю эту подготовительную работу по защите своей резиденции, император лег в постель, положив шпагу рядом с постелью, а огнестрельное оружие — в своей спальной комнате и приняв решение использовать все это против первого же нарушителя, посмевшего вторгнуться в его апартаменты. Сен-Дени спал в столовой, защищая дверь этой комнаты, соседствующей со спальной комнатой императора. Новерраз устроился в зале, чтобы помешать кому-либо проникнуть в императорские апартаменты с этой стороны, а я устроился в ванной комнате вдоль двери, ведущей в спальную комнату императора. Все мы положили рядом с собой оружие. Ночь прошла спокойно. На следующий день, в 9 часов утра, дежурный капитан постучал в ту же самую дверь, около которой я накануне обнаружил полковника Виньярда. Убедившись в том, что никто ему не отвечает, он отправился разыскивать меня и, встретившись со мной, сказал, что губернатор приказал ему увидеть генерала. Он добавил, что если бы я принял пакет, который губернатор послал вчера, то у меня бы не было причин для всех последующих неприятностей. «Мое поведение, — ответил я, — получило одобрение императора и в мои обязанности не входит докладывать о вас императору сегодня, так же как и вчера передавать ему ваши сообщения». Несмотря на настойчивость, с которой он требовал, чтобы я доложил о нем императору, я наотрез отказался это сделать. Дежурный капитан, выслушав меня, удалился. Но я сообщил императору о самой последней попытке дежурного капитана.

Днем в Лонгвуд приехал полковник Гаррисон [306]. Он распорядился, чтобы меня вызвали в помещение дежурного капитана, где полковник сообщил мне, что в соответствии с личным приказом губернатора обязан передать генералу врученное мне послание. «Я обращаюсь, — заявил полковник, — не к графу Бертрану и не к графу де Монтолону, но именно к вам, сэр, и ваш отказ передать послание по назначению приведет к серьезным последствиям».

«Полковник, — ответил я ему, — никогда не выполняя обязанностей посредника между губернатором и императором, я не могу сделать этого, не получив соответствующих полномочий. Если бы я это сделал, то это бы означало, что я не выполняю своих обязанностей и не проявляю уважения к пожеланиям императора. Несмотря на то, насколько серьезными будут результаты моего отказа, я категорически отказываюсь принять этот пакет».

«Ну что же! Если дело обстоит подобным образом, то мы силой добьемся того, что просим вас сделать добровольно». Полковник и капитан отправились к наружной двери приемной резиденции, в которую они собрались стучать. Я вернулся к императору, которого застал сидевшим на диване и погруженным в чтение. Я доложил о новой попытке англичан и о моем отказе подчиниться им. Мы услыхали удары с удвоенной силой по наружной двери приемной комнаты. Не добившись ответа и, видимо, устав стучать в дверь, англичане вернулись в столовую комнату, где находился Новерраз, и попытались через нее пройти к императору. Встретив сопротивление со стороны Новерраза, они отступили, пригрозив доложить об инциденте губернатору. Полковник Гаррисон уехал в «Колониальный дом».

После полудня к императору пришел граф Бертран, чтобы провести с ним несколько часов, поскольку графине стало намного лучше. Сквозь ставни император увидел ее, гуляющую с детьми, и распорядился пригласить ее к нему. Император послал меня узнать последние новости о здоровье генерала Монтолона, которому я рассказал о том, что только что произошло в резиденции императора, а также о принятых нами мерах защиты. «Передай императору, — сказал он мне, — что я глубоко сожалею, что прикован к постели, когда наносятся подобные оскорбления его персоне и совершается насилие в отношении его резиденции».

В этот вечер я оставался наедине с императором. Он лег в постель и попросил меня почитать ему, что происходило регулярно каждый вечер с тех пор, как генерал Монтолон был вынужден лежать в постели. Император не мог заснуть и сказал мне, чтобы я пошел отдохнуть. Когда я уже собирался покинуть его комнату, он позвал меня обратно и сказал, вручая мне небольшую шкатулку с медалями работы г-на Денона [307], которую императору прислала леди Холланд: «Пусть эта вещь будет напоминать тебе тот день, когда они хотели вторгнуться в мое жилище». Я сказал императору, как я счастлив получить такой драгоценный подарок и что его слова будут всегда храниться в моей памяти. Главная медаль изображала императора, сидевшего на скале острова Святой Елены, облокотившись на колено. Правой рукой он поддерживает голову. Склонившаяся к нему фея протягивает ему перо, предлагая писать историю его царствования. На тыльной стороне медали изображен бюст императора, под которым выгравирована надпись «Наполеон на острове Святой Елены». К этой медали приложены две медали меньших размеров: на одной изображены статуи Мемнона, на тыльной стороне этой медали надпись: «Они всегда будут говорить о нем». На другой медали выгравирован бюст барона Вивана Денона, на ее тыльной стороне надпись: «И он тоже жил в период Великого Века!» Император был очень доволен этим проявлением доброжелательности г-на Денона.

На следующий день в Лонгвуд приехал губернатор, сопровождаемый своим штабом и тремя драгунами. Они галопом примчались в Лонгвуд и спешились около помещения дежурного капитана. Я сообщил об этом императору, который распорядился, чтобы я оставался с ним, чтобы не видеться с губернатором, если он спросит обо мне. Сен-Дени в это время должен был оставаться в гостиной, а Новерраз — в ванной комнате. Губернатор, за которым следовал весь его штаб, прошел под окнами императора, но они были плотно прикрыты ставнями. В какой-то момент я решил, что он собирается подойти к двери приемной комнаты, но вместо этого он повернул налево и пошел в сторону нового дома. Через тридцать минут он вызвал своих лошадей и так же галопом, как и приехал в Лонгвуд, умчался прочь. Император смог наблюдать за всеми его маневрами, оставаясь незамеченным, сквозь щели ставней. Вот таким образом проходил весь этот небольшой трагикомический эпизод, которому, как у меня мелькнуло в голове, было суждено закончиться так же, как и с Карлом XII в Бендерах.

Дежурный капитан продолжал стучать в наружную дверь приемной комнаты в течение нескольких дней. Он обычно стоял там несколько секунд, затем заходил внутрь дома и просил меня представить его императору. На его просьбу я каждый раз отвечал отказом. Этот отказ долго не мог продолжаться без того, чтобы не превратиться в фарс. Полковник Гаррисон, сопровождаемый другим офицером и двумя помощниками, приехал в Лонгвуд и обратился с просьбой о встрече со мной. Опасаясь подготовленной ловушки или похищения, я пришел к императору и предупредил его о визите английских офицеров. Он в этот момент разговаривал с гофмаршалом и сначала решил, что я не должен встречаться с полковником Гаррисоном. Но затем, передумав, сказал мне, чтобы я поговорил с полковником. Последнему нужно было встретиться со мной, чтобы сообщить мне, что дежурный офицер получил от губернатора приказ каждый день появляться у дверей генерала Бонапарта для того, чтобы увидеть его, и немедленно арестовывать любого человека, стоящего на его пути, для дальнейшей депортации с острова. Очевидно, что вся эта процедура имела в виду именно меня, но полковник добавил: «Мне дано указание информировать всех слуг генерала Бонапарта о пожелании губернатора, поэтому прошу вас прислать ко мне всех слуг».