Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Отъезд графини де Монтолон пришелся на день с прекраснейшей погодой; вечер также был хорошим. Но около 9 часов вечера начался сильный дождь, захвативший и часть ночи. Граф де Монтолон попал под дождь на протяжении всей дороги от Джеймстауна до Лонгвуда и промок до костей. Он лег в постель, чувствуя себя нездоровым: ночью он перенес приступ лихорадки, харкал кровью, жаловался на боль в боку и следующий день провел в кровати. Многочисленные осложнения после простуды заставили его лежать в постели в течение нескольких недель. Помимо визитов императора, который присаживался к его постели, я ходил за новостями к больному утром и в течение дня. Супруга гофмаршала, которую также навещал император, начала выходить из дома и совершила несколько поездок вместе с императором в его карете. Однажды император послал меня к ней домой, и, вернувшись, я доложил ему о состоянии здоровья этой дамы, которая поблагодарила императора, сообщив, что чувствует себя очень хорошо. «Вот видите, Бертран, — заявил император, — две недели тому назад я сказал вам, — когда вы сообщили мне о своих опасениях относительно вашей супруги, что она выздоровеет, потому что ее болезнь — известна, и что я умру, потому что моя болезнь неизвестна. Вы, по-видимому, не верили тому, что я говорил вам, но можете быть уверены, что мне осталось недолго жить».

Император вновь заболел, точно так же, как несколько месяцев тому назад, и в течение двух или трех дней нигде не показывался. Поскольку граф Монтолон придерживался постельного режима, то гофмаршал уделял императору больше времени днем, но также приходил к нему и вечером после обеда, если император вызывал его. В противном случае император работал один или вызывал меня, чтобы я читал ему, пока он был в постели.

Итак, император был болен вновь, и опять без врачебной помощи. Дежурный офицер доложил в «Колониальный дом», что не смог увидеть императора в течение двух дней. Пока был болен я, то в аналогичной ситуации губернатор сначала настаивал, а затем требовал, не скупясь на угрозы, чтобы дежурный офицер допускался в дом и ежедневно видел императора. Тогда настало время для переписки между Лонгвудом и «Колониальным домом»; твердость, с которой император отказался уступить новому насилию, которое англичане хотели навязать ему, привела к тому, что сэр Хадсон Лоу не посмел довести задуманное им дело до конца. Он даже не посмел отказать в просьбе о том, чтобы д-р Стокоу стал обслуживать императора, но губернатор приказал, чтобы визиты д-ра Стокоу проходили в присутствии врача острова. Чтобы положить конец требуемым визитам д-ра Стокоу, губернатор договорился с адмиралом Плэмпином, чтобы тот заявил, что нуждается в д-ре Стокоу для обслуживания его эскадры, и — как я уже рассказывал — в скором времени доктор покинул гавань Святой Елены для возвращения в Англию.

Поэтому императору вновь стали угрожать вторжением в его резиденцию. Генерал Монтолон был еще болен, когда капитан Николлз появился в Лонгвуде с запечатанным пакетом на имя Наполеона Бонапарта. Капитану сказали, что император больше нуждается в медицинской помощи, чем в вещах, вероятнее всего, способных вызвать у него раздражение и оскорбить его; поскольку император был прикован к постели болезнью, то он не мог взять это письмо, тем более что оно было представлено в столь оскорбительной форме. Попытка офицера вручить послание гофмаршалу также закончилась неудачей. Гофмаршал заявил ему, что после того как послание будет направлено нормальным путем, то он, гофмаршал, даст об этом знать императору. Это случилось 10 августа 1819 года. Император, информированный об этой новой попытке губернатора, дал указание гофмаршалу написать сэру Хадсону Лоу следующее послание:

Губернатор!

Капитан Николлз появился у дверей моего дома с запечатанным пакетом, адресованным Наполеону Бонапарту. Капитан Николлз хотел, чтобы я передал этот пакет императору. Я ответил ему, что монарх, находившийся в постели, будучи больным, нуждается в докторе, а не в вещах, вероятнее всего, способных вызвать у него раздражение и которые он считает оскорбительными. Капитан Николлз прекрасно знал, что император отказался от этого способа осуществления переписки и что на протяжении последних четырех лет был установлен протокол, от которого капитан Николлз стремился отойти. Граф де Монтолон в аналогичном случае уже заявлял протест в своем письме от 11 апреля. Он ясно сообщил вам, что писать подобным образом то же самое, как писать на китайском или на древнееврейском языке. На самом деле граф де Монтолон отправлял обратно все пакеты, которые вы адресовали императору подобным образом. Так как вы присылали пакеты обратно и заставили капитана вручать их, то граф де Монтолон брал их, чтобы избежать неприятной перебранки, но, как вы знаете, он вручал их императору, который, не вскрывая пакетов, немедленно бросал их в огонь камина, поскольку в вашем поведении он видел намеренное оскорбление.

Таким образом, на протяжении последних нескольких месяцев он остается в неведении относительно того, о чем вы пытаетесь ему сообщить. Если капитан представит ваш пакет в третий раз, то я приму его, но заявляю, что его ждет та же участь, что и предыдущие. Разве положение императора недостаточно прискорбно? Почему вы хотите еще более усугубить его тем, что ставите препятствия тому порядку, который обеспечивал нормальную переписку? Один из ваших офицеров попросил слугу императора, чтобы его, офицера, представили императору, но состояние здоровья императора не позволяет ему принимать кого-либо, за исключением врача, д-ра О’Мира, или д-ра Стокоу, или любого другого доктора, которого выберет император на тех же самых условиях, которые были приняты д-ром Стокоу. Без этого он будет рассматривать его как полицейского офицера, а не как медицинского офицера.

Поскольку граф де Монтолон в настоящее время серьезно болен, то, если вы хотите поддерживать связь со мной обычным способом, я найду момент, когда состояние здоровья императора позволит мне довести до его сведения ваше послание.

Если наступит улучшение состояния императора, то тогда появится возможность увидеть его. Когда же он прикован к постели болезнью, то наиболее уместным способом увидеть его является тот, что уже предложен правительством: разрешить ему принять доктора, который будет обязан оказывать только медицинские услуги, как это было в том случае, когда он согласился принять д-ра Стокоу.

Я остаюсь и т. п.

Подписано: граф Бертран.

После того как это послание было передано гофмаршалу, император дал указание направить его Хадсону Лоу вместе со следующей запиской: