Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Я не стану обращать внимание на содержание этого пакета, так же как я не обращал внимания на содержание двух или трех подобных посланий, которые были навязаны графу де Монтолону, несмотря на мои письменные протесты:

1. Потому, что я не должен брать корреспонденцию, направленную непосредственно на мое имя.

2. Потому, что эта форма направления корреспонденции для меня оскорбительна.

3. Потому, что я лишен любых средств ответа.

4. Потому, что в течение четырех лет существуют правила протокола поддержания связи, которые я не могу нарушать.

На протяжении двух лет я страдаю от хронического заболевания печени, от болезни, имеющей эпидемический характер на этом острове. Весь прошлый год я был без доктора, потому что д-р О’Мира и д-р Стокоу были намеренно высланы с острова. В течение нескольких дней меня не отпускал приступ болезни, я был брошен и не был в состоянии получить какую-нибудь медицинскую помощь. Тем не менее, словно эта болезнь не была достаточно губительной для меня в условиях климата этого острова и нездорового места, где я живу, вы выбрали этот момент для того, чтобы удвоить ваше оскорбительное поведение, ваше жестокое обращение со мной, вкратце, всевозможные нападки на меня. Почему? Разве в течение четырех лет, когда мир царит в Европе, чувство британского возмездия еще не удовлетворено? Какая трусость!

Здесь я привожу причины, вызвавшие эти послания. Капитан Николлз, чьи попытки вручить графу де Монтолону и гофмаршалу запечатанные пакеты губернатора на имя императора закончились неудачей, вернулся в «Колониальный дом», чтобы доложить о своей миссии. На следующий день сэр Хадсон Лоу направил полковника Виньярда из своего штаба к императору, чтобы лично вручить ему пакет. Этот старший офицер отправился на квартиру дежурного офицера, и так как он не знал другого входа в резиденцию императора, кроме входа в приемную комнату, то он и постучал в ее дверь. Но поскольку император более не принимал посетителей, то дверь этой комнаты открывалась только в тех случаях, когда кто-то решал выйти из здания наружу именно этим путем. Полковник Виньярд несколько раз постучал в эту дверь, не получая никакого ответа, пока не увидел меня, случайно проходившего мимо. Я спросил его, чего он хочет, и объяснил, почему никто не отвечает на его стук.

Он ответил: «Я привез с собой послание губернатора генералу Бонапарту, будьте добры, доложите ему обо мне». Подобная ситуация не возникала со времени прибытия императора в Лонгвуд, и я предположил, что англичане пытаются нанести оскорбление непосредственно императору. Я ответил: «Господин полковник, если вы должны передать послание, то вам следует в соответствии с установленной практикой обратиться к генералу Монтолону или к гофмаршалу с тем, чтобы послание попало к императору».

«Один из них болен, — заявил он мне, — а другого нет дома. Приказываю вам доложить обо мне Его Превосходительству или взять для него этот пакет. Выполняйте, — настойчивым тоном продолжал он, — и тогда вы избежите неприятных последствий для генерала».

«Я слишком хорошо знаю свои обязанности, чтобы не делать этого, независимо от возможных последствий», — ответил я.

«Я буду ждать вашего ответа у дежурного капитана».

«Полковник, — возразил я, — я уже принял решение. Император болен, и я не буду докладывать ему о возникшей проблеме, которая может вызвать у него только одно неудовольствие».

Я покинул полковника Виньярда и отправился дальше, словно продолжая прерванную прогулку. Вернувшись в дом, я сразу же пошел к императору, которого оставил сидевшим за столом. Он по-прежнему находился там и вполголоса напевал мелодию песни, что он иногда делал, когда чувствовал себя лучше. «Кто там ходит?» — спросил он. Он явно был в хорошем настроении. Когда я подошел к нему, он, не поднимая взгляда от стола, спросил: «Что случилось, сын мой?» Я рассказал ему, как я обнаружил полковника Виньярда у двери приемной комнаты, и затем передал содержание моего разговора с полковником. «Это прекрасно, — заявил император, — пусть он ждет твоего ответа, у него не хватит наглости взломать мою дверь». Император продолжил свою работу; затем, поскольку он мало спал ночью, лег в постель и попросил почитать ему книгу «Жиль Блаз», лежавшую на столе. Я покинул его спальную комнату, когда увидел, что он спит.

В течение этого времени дежурный капитан несколько раз спрашивал обо мне. Ему отвечали, что я нахожусь с императором. Он настаивал на том, чтобы мне сообщили, что полковник Виньярд ждет в его квартире моего ответа. Новерраз, который дежурил в этот день, отказался сделать это, заявив, что практики действовать подобным образом не существовало. В самый разгар разговора Новерраза с дежурным офицером я вышел из комнаты императора. Капитан Блэкни подошел ко мне и заявил о желании полковника Виньярда поговорить со мной до того, как он отправится обратно в «Колониальный дом». Полковник высказал в мой адрес упрек по поводу того, что он был невежливо принят, когда появился с посланием от губернатора. Я ответил ему, что эта невежливость не была намеренной и что я считаю, что достаточно ясно объяснил причины, в силу которых не вижу необходимости и в дальнейшем оправдывать себя.

«Вы передадите или нет это письмо генералу Бонапарту?» — спросил полковник, протягивая мне письмо.

«Нет, сэр», — твердо ответил я.

«Ну, что ж, тогда я доложу о вашем отказе губернатору». Он вскочил на коня и поскакал галопом прочь, сопровождаемый своим помощником. Покинув квартиру капитана Блэкни, я отправился к графу де Монтолону, который по-прежнему находился в постели. Я поинтересовался его самочувствием и рассказал о том, что только что произошло. «Он пытался запугать тебя, — заявил мне граф. — Они не посмеют вторгнуться в резиденцию императора. Ты правильно сделал, что не взял это послание. Как же меняются времена и события: всего лишь несколько лет тому назад в день 15 августа послы монархов Европы толпились в императорском дворце, свидетельствуя об уважении их властелинов к императору. Сегодня же он подвергается оскорблениям и они хотят вторгнуться в его резиденцию!»

Когда император проснулся, я рассказал ему о том, как меня вызвали к дежурному капитану, как я отказался подчиниться требованиям полковника Виньярда, о проявленном им раздражении и, если я правильно понял его прощальные слова, о его намерении силой вторгнуться в помещение резиденции.

Император отправил Сен-Дени за гофмаршалом, с которым он долго беседовал. Он приказал Новерразу перекрыть все двери металлическими засовами, вбитыми в стену с каждой стороны двери, а поперек застекленной створчатой двери, ведущей в сад, прибить толстую доску, чтобы все это помешало беспрепятственно вторгнуться в помещение императорской резиденции. К полуночи вся эта работа была выполнена. Теперь, чтобы попасть в апартаменты императора, необходимо было применить физическую силу для вскрытия хотя бы одной двери. Ценные вещи были перенесены в квартиру гофмаршала, так же как и завещание императора, которое он хранил в запертом ящике своего стола. Император дал указание зарядить его пистолеты и ружья, способные произвести двенадцать выстрелов.