Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Я благодарю моего друга Рене Варена, культурного атташе во французском посольстве в Лондоне, поставившего перед собой цель пропагандировать на другой стороне Английского канала все то, что ассоциируется с величием Франции; ни одна просьба любого историка или исследователя к г-ну Рене Варену не остается неудовлетворенной. Я благодарю Жоржа Могина, с которым всю жизнь поддерживаю дружбу, эрудированного историка наполеоновской эпопеи и автора многих прекрасных, основательно документированных и ярких работ; Алэна Деко, хорошо известного историка, чья ответственная работа, к сожалению, обязала его находиться от меня вдалеке во время публикации этих мемуаров; г-жу Мадлен Тартари, библиотекаря в Национальной библиотеке, чья доброта и компетентность во всех вопросах, касающихся наполеоновской эпопеи, прослыли легендарной и которая предложила взять на себя задачу составить указатель собственных имен в этих мемуарах; г-на ван дер Кемпа, главного куратора Версальского музея, и его коллегу, мадемуазель Ланглуа; благодаря им мемуары Маршана иллюстрированы неопубликованными документами; подполковника Сантини, военнослужащего медицинского корпуса, неистощимого источника информации о корсиканских знаменитостях и знаменательных историях этого острова, историка корсиканских полков и батальонов; г-жу Севестр, д-ра Жана Дельмара и правнучатых племянников и племянниц преданного императору Курсо, дворецкого императора на острове Святой Елены; д-ра Руйе де Витю (Гана), место рождения Сурсо; Марка Труда, полковника медицинского корпуса, историка генерала Баклера д’Альба; г-на Шарля Майара, знатока потомков Маршана; моего друга Жака Арнна, эксперта по автографам и объективного критика; Марка-Андре Фабвра, видного документалиста, директора библиотеки военного министерства; майора Шалмена, сотрудника исторического архива; Жана-Клода Дево, архивариуса и библиотекаря армейской исторической службы; Андре Камбьера, куратора административного архива военного министерства; полковника Варрьера, доброго и знающего администратора выставки «Наполеон на острове Святой Елены», организованной в Доме инвалидов, г-на Доминика Паоли; и всех тех, кто помогал мне в этой порученной мне трудной работе.

Проктор Джонс

Император на борту «Беллерофонта» — Торбей — Плимут — Наполеон-пленник — Придирки — «Нортумберлэнд» — К Святой Елене

Когда император прибыл на борт «Беллерофонта» [225], его на верхней ступеньке лестницы встретил граф де Лас-Каз, который представил императора капитану Мэтленду [226]. Солдаты, находившиеся на корабле, стояли под ружьем, а весь экипаж корабля выстроился для встречи императора. «Я пришел, — заявил император капитану Мэтленду, — чтобы отдать себя под защиту британских законов». Капитан ответил ему низким поклоном и провел его вниз в свою каюту, где через несколько минут императору были представлены офицеры корабля. Графини Бертран и Монтолон, а также их дети оставались на палубе; затем их провели в их каюты. Император зашел в предназначенную для него каюту, а затем вновь появился на палубе. Капитан Мэтленд предложил императору осмотреть корабль, на котором поддерживались превосходный порядок и идеальная чистота. Бриг «Ястреб», доставивший нас, был готов к отплытию. Прежде чем он отплыл, гофмаршал передал капитану брига следующее письмо для генерала Беккера:

15 июля 1815. Мой дорогой генерал, мы прибыли на борт британского корабля. Мы можем сказать только добрые слова по поводу оказанного нам приема на корабле и хотим поблагодарить вас за проявленную к нам постоянную заботу. Прошу передать мадам Мер и принцессе Гортензии, которые должны быть около Парижа, что император находится в добром здравии. Прошу также информировать об этом и принца Жозефа, который должен быть около Рошфора.

Я передал вам копию письма, которое император написал британскому принцу-регенту. Думаю, нет необходимости напомнить вам, чтобы вы никому не показывали это письмо, по крайней мере, в течение ближайших двух недель. Вы понимаете, насколько это было бы неуместно, если бы оно стало известным до того, как его опубликуют британские газеты.

Прошу принять мои заверения и т. д.

(подпись) Бертран.

В этот полдень, когда мы плыли по направлению к Англии, мы увидели, как к нам приближался британский военный корабль «Величественный» под командованием адмирала Отама [227], который отдал приказ «Беллерофонту» спустить якорь, а сам привел свой корабль вплотную к «Беллерофонту». Этот высокопоставленный офицер немедленно перешел на борт нашего корабля, чтобы нанести визит императору и попросить его оказать ему честь посетить его корабль и принять участие в легком завтраке. Император, поговорив с гостем некоторое время, заявил ему, что принимает его приглашение.

На следующий день, когда император вышел из своей каюты, чтобы отправиться на борт «Величественного», он увидел, что моряки стояли под ружьем. Остановившись перед ними, он попросил их проделать некоторые упражнения с оружием, включая скрещивание штыков, что они четко исполнили. Император, приблизившись к одному из матросов, с силой потянул ствол ружья книзу, чтобы испытать физическую силу матроса. Не обнаружив у него достаточного сопротивления, император выхватил у матроса ружье и, к большому удивлению всех присутствовавших, продемонстрировал, как следует крепко держать ружье.

Когда император прибыл на адмиральский корабль, весь его экипаж выстроился в парадной одежде для встречи императора, а солдаты стояли под ружьем. На своем корабле адмирал Отам оказал императору почести, соответствовавшие коронованной особе. Сен-Дени, сопровождавший императора, рассказал мне, возвратившись на борт «Беллерофонта», что прием по своему уровню был в высшей степени монаршим. Император во время визита держался очень любезно по отношению к адмиралу и, покидая корабль «Величественный», поблагодарил его за искренний и сердечный прием.

В тот же вечер мы вновь продолжили плавание к берегам Англии. Такое явное усердие англичан угодить нам вселило в нас надежду, что в Англии нас ждет прием не хуже. Но, увы, нам предстояло столкнуться с совершенно иным приемом.

Офицеры императорской свиты были размещены в каютах первой артиллерийской батареи. Императору была предоставлена большая каюта в кормовой части верхней палубы; до размещения в ней императора она служила столовой и одновременно гостиной. Сейчас в ней каждую ночь спал один из адъютантов императора, точно так же как и в Париже. Чтобы быть рядом с императором, я спал в его спальне, а Сен-Дени — снаружи, расположившись на полу поперек двери.