Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет

В результате Лилю не перевели, а уволили по собственному желанию. А с такой формулировкой, это что-то наподобие «волчьего билета», директора школ отказывались принимать учителей. Лиля в это время уже была беременной. Уже прошел почти месяц учебы, когда наша подруга Инна сказала Лиле, что в украинскую школу на окраине города Новоселовка требуется учитель химии. Сама Инна преподавать на украинском не могла. Так Лиля устроилась на работу в Харькове. Спустя некоторое время, когда у Лили вырос живот, директриса школы, — кстати очень хороший человек, — выразила недоумение, почему Лиля при оформлении не сказала ей о своей беременности. Дело осложнялось еще тем, что в школе был выпускной 10 класс. Здесь надо отметить хорошее Советское законодательство. Беременной женщине полагался оплаченный отпуск 3 месяца до родов и 3 месяца после. Лиля ее успокоила и сказала, что выпускные классы она доведет и примет экзамены. Так оно и произошло. Лиля металась на трамвае в школу и обратно, а с новорожденной Леной оставалась Анна Борисовна.

Мы

Естественно, своего жилья у нас с Лилей не было, а снимать комнату нам было не по карману. Надо было жить в квартире чьих-нибудь родителей. У моих родителей были две большие комнаты без всяких удобств, да и семья была большая. У Лилиных родителей были тоже две комнаты, точнее комнатушки примерно по 10 квадратных метров, но их было двое. Решили жить у Анны Борисовны и Зельман Семеновича.

Квартира находилась в самом центре города, в здании на втором этаже.

Комнаты были проходными. В первой было примерно 10 квадратных метров и столько же во второй. В первой комнате была кухонная плита и мойка с водопроводным краном (для меня тогда это было неслыханным удобством). Стоял стол, несколько стульев и платяной шкаф. В этом шкафу хранилась и посуда. Во второй комнатушке стояла большая тахта, на которой спали родители, комод и небольшой столик.

С моим приходом, в квартире пришлось сделать невероятную и, как я теперь понимаю, просто ужасную перестановку. Эта перестановка усложнила жизнь стариков, лишив их последнего пристанища — постели. Тахту на ночь они уступили нам.

У родителей была односпальная немецкая разборная кровать, которую им оставила Белла. Но поставить ее в первой комнате не было места. Мешал стол. И вот до чего мы додумались. Все же думаю, что это была идея Зельман Семеновича, так как я до такого не смог бы додуматься, вернее не посмел бы. Родителям было уже за 60. На ночь стол переворачивали вверх ногами и взгромождали его на шкаф. После этого можно было поставить кровать. На этой односпальной кровати валетом спали оба старика. При этом в квартире уже не было стола. Утром я разбирал кровать и стол снимали со шкафа.

Надо еще отметить, что из-за сердечного заболевания Зельман Семенович был на инвалидности и не работал. Когда мы уходили на работу, у него появлялась возможность полежать на своей тахте.

О первых днях жизни Леночки.

В отличие от многих Лиля прослушала курс для будущих рожениц. И сами собственно роды прошли у нее вроде спокойно. Но пришло время выписки, а ее не выписывают. Так продолжалось более двух недель. В бюллетене о состоянии здоровья рожениц, который вывешивался в приемной, показания у Лили были вполне нормальные. Пошел на прием к главврачу роддома выяснять причину столь длительной задержки в ее выписке. После моих настояний о выписке Лили, он меня выставил из кабинета, со словами: «Когда выписывать роженицу только его прерогатива решать». Через три недели все-таки Лилю с новорожденной выписали. И тогда выяснилось, почему ее так долго не выписывали. Оказалось, что ребенок обмотал шею пуповиной, что вызвало его удушение и пришлось ребенка оживлять. Справка роддома об оживлении ребенка после родов сейчас хранится у Лены. Но это не главное. У Лили произошло заражение крови и ее долго лечили пенициллином. Так что в других условиях и мать, и ребенок могли бы погибнуть. Надо отдать должное медперсоналу роддома.

Из-за задержки в выписке из роддома и других неурядиц, я пошел регистрировать Лену в ЗАГС спустя примерно полтора месяца. Такой задержкой я вызвал у регистраторши большое негодование.

С появлением на свет Лены, обстановка в квартире еще больше осложнилась. Ее кроватку установили на единственном свободном пятачке во второй комнате. К тому же Лилин зажиточный дядя Фроим Семенович сделал ей по тем временам королевский подарок — немецкую красивую металлическую коляску. Ее тоже надо было поставить во второй комнате и уже на проходе. Сложность еще заключалась в том, что коляска по ширине не проходила в узкую дверь между комнатами, а оставить ее в первой комнате не было места. Приходилось мне на руках переворачивать ее на бок и вначале пропускать через дверь одну пару колес, а затем и вторую. Правда, задача упрощалась тем, что коляска весь световой день стояла во дворе.

Леночка была очень спокойным ребенком. Ночью она спала, не в пример своему младшему брату, а днем большей частью спокойно лежала во дворе в коляске. А когда она не спала, то била ножками по стенке коляски, так что было слышно даже на втором этаже, через открытое окно.

Вот так в тесноте мы без ссор и недовольства жили.

Бабушка и дедушка души не чаяли в своей внучке. В их немолодом возрасте она была долгожданной, единственной и любимой внучкой.

Когда Леночка была грудным ребенком, Анна Борисовна собственноручно стирала пеленки в горячей воде. Воду грели либо на плите, либо на примусе. Во дворе натягивали веревку и на ней пеленки сушили. Когда шли дожди или снег, их сушили на веревках в комнате. Но больше всего меня поразило то, что Анна Борисовна гладила утюгом пеленки с двух сторон. На мое недоумение она ответила, что у моей мамы были только мальчики, а для девочки такая процедура необходима по санитарным соображениям. И еще у Лены был свивальник. Это длинная тканевая полоса шириной сантиметров 20 и длиной метра 3—4. Запеленатого ребенка обматывали этим свивальником, чтобы ножки ребенка были прямыми. Когда ребенка пеленали, ручки его укладывали по швам.

Все это я пишу для вас, будущих читателей, обладателей памперсов, каков был труд выходить новорожденного да еще при работающих родителях и бабушках.

Так как мы все работали, то основным «бебиситтером» был Зе л ьман Семенович. Он сильно к Лене привязался и, на мой взгляд, даже чересчур. Вечером, когда все были дома, он ее сам укладывал спать. И тогда в квартире должна была наступать полная тишина. А если кто-то из нас в соседней комнате громко заговорит, то следовал окрик: «Тише! Ребенок спит!»

О питании ребенка. Для детей грудного возраста была молочная кухня, что было очень хорошо. Да и у самой Лили было достаточно грудного молока. Примерно раз в неделю до работы я ходил на базар покупать для Леночки куриные потроха. Это были ножки, печенка и еще что-то. Стоил потрох 10 рублей, при моей зарплате в 1000 рублей. Для правильной покупки потроха я получил инструкцию З. С. Потрох должен был быть от молодой курицы. У молодой курицы нерабочий четвертый палец должен быть гибким. У старых курей и петухов этот палец не гибкий. Иногда хозяйки курей ломают этот палец. Но эта хитрость легко обнаруживается, если знаешь об этом.