Вениамин Додин - Беглецы

Понятно, всех этих пикантных подробностей осенью 1952 я знать не мог. Но сообразил сразу: «общественники» дело свое сделали, «окончательное решение» подготовили. И грядет финал! Один единственный: облава и экзекуция. Иначе, зачем было сыр–бор затевать с Лозовским /и компанией/, с Крымом до нее, а теперь вот еще и со Сланским в Чехословакии, где все как есть точки над i были проставлены. Никаких сомнений в возможности Сталина у меня не возникало. В конце концов, до предстоявшей с нами акции сумел он за два десятка лет ликвидировать целую обойму народов, депортировав их туда, откуда никто никогда не возвратится. Уничтожив предварительно интеллектуальную их элиту. И сделал это под молчаливое одобрение так называемой мировой прогрессивной общественности и громкое — советской. А тут, с нами, одобрение обеспечено оглушительное: изнутри — всенародное, снаружи — соответствующее. Вот ведь никто и пикнуть не подумал, когда совсем недавно, в 1944, саму Украину! решил он перегнать этапами сюда, в Сибирь. Но то ли транспорта не успели подогнать сразу на всех — Украина же, черт побери!, то ли относительно технологии самой экзекуции не смогли сговориться Берия с Жуковым, распоряжение, между прочим, уже подписавшие и роли распределившие…

…Жуков! Сейчас он где–то на Урале. В сущности, в ссылке в своем Военном округе. Сидит там, рассказывают, в глухой защите, — в театр выезжает в сопровождении полдесятка бронетранспортеров с охраной. Хорошо знает своего патрона, заклятого друга по Ставке, соавтора по Победе.

А что, если Сталин «шанс» ему даст? Ему, Жукову, которого шесть лет назад согнал с должностей своего заместителя и Главкома сухопутных войск, издевательски «обвинив» и в «приписывании себе решающей роли», и в "'личных амбициях», и, в отличие от скромного вождя народов, «в отсутствии скромности»…. Правда! Что если даст Жукову «шанс», как в свое время дал его Мерецкову, Рокоссовскому, другим, предварительно битым в лубянских и лефортовских подвалах?! Нас тогда никакая тайга не спасет!

— Мало вероятно. — Это мой консультант по Сталину, а теперь по Жукову Иссерсон отвечает. — Жуков — не тот человек, чтобы простить Сталину его подлости. Хотя, выросший в атмосфере иезуитского коварства советской военной верхушки, где все храмы — обязательно на крови товарища, маршал будет уверять всех, и даже себя, что Верховному виднее, и вообще, генералиссимус не ошибается… Я Жукова знаю.

— И он не клюнет на предложение или даже на приказ возглавить дело «спасения Родины от космополитов–предателей» чтобы вскочить в седло?!!

— Не клюнет. Он ведь знает, что Сталин толкнет его на подобную роль только затем, чтобы после окончания «окончательного решения» законно, как изувера–перерожденца — все же Маршал Победы! — поставить его к стенке, рядом с прочими, до последнего, исполнителями и, конечно, вместе с наверняка уже подобранными для замены и расстрела соратниками. Возможно, ради этого предстоящая кровавая свадьба и затеяна. Затейник он, Вениамин Залманович, блистательный. Изобретательности по этой части ему не занимать. Представьте, какую многоцелевую задачу поставил он перед собою! И… выполнят ее для него не менее блистательно, чем сама задача. И завершит он кровавую баню тоже по-Сталински — триумфатором!

— Так ведь для блистательного, по–вашему, ее исполнения нужен блистательный же исполнитель. Тот же Жуков. Но, по–вашему же, Жуков Сталину не простит. Сталин об этом знает. Как же они поладят?

— Думаю — никак. Если говорить о них. Сталин ведь не просто знает, что Жуков его ненавидит. Он знает… что и Жуков знает о его ненависти. Так же, как знает Жуков, что Сталин землю носом роет, чтобы найти верный способ избавиться от Жукова. А верный, — со сталинских позиций — это надежный и выгодный. Понимаешь, Сталин — трус. И Жукова он боится панически — ему лучше других известно, что Жуков, быть может, один из всей плеяды полководцев Второй мировой безоглядно обожаем народом. Тем самым, которого гнал он безжалостно под германский огонь. И положил миллионы. Но любовь зла, как известно. И Сталин страшится убрать Жукова, пока не уверится в надежности метода. Но, вместе с тем, он не может отказаться от своего кровавого прагматизма — ему смерть Жукова должна лавры некие принести, доход. Капитал. И таким капиталом может стать… ну, несколько запоздалое разоблачение того же Жукова и иже с ним. Но ведь и Жуков не может об этом не знать!… Что это мы на маршале зациклились?! Не ждите, Вениамин Залманович, Жуков не объявится на сцене этой поганой пьесы. «ЖУКОВ» он все же…

…Веселее от этого заключения великого генштабиста не стало. Теплилась, однако, надежда. Уверяют бывшие солдаты: снаряды в одну воронку не падают. Потому, каким же таким манером получится у них повторить «подвиг» Гитлера, — его технологию «решения», а у Сталина — так же организовать поведение миллионов, чтобы сами, колоннами: по–пятеркам, и даже под музыку. Хотя, конечно… Преимуществ в этой части у Сталина — не счесть. Все обойдется куда как дешевле: и «общественные» структуры подготовлены полностью и проверены на надежность, и ни в «циклонах», ни в крематориях, даже в дорогостоящей инфраструктуре вроде электрифицированных и. канализированных городков нет надобности. Все будет национальным по форме и социалистически-ГУЛАГовско по содержанию — во главе с известными юденрат'ами загонят в перестойные леса Дальнего Востока — питомник всесоюзный энцефалитного клеща, выжмут в три месяца план по лесозаготовкам по «пайковой раскладке–методе», завещанной основоположником мирного, постоктябрьского строителъсва ГУЛАГовского социализма в СССР Главным Евреем Нафтали Ароновичем Френкелем.

И ликвидируют морозом и голодом. Без проблем. И без следов: в тайгу государственные комиссии из стран–победительниц не заявляются. Делать им там нечего. В тайге звери живут разные. Всё подбирают быстро и дочиста. На Востоке тайга мокрая. Там кости дольше полутора, от силы до двух лет не сохраняются…

Но кто же, кто же? — мучил меня почему–то вопрос.

И тут — октябрь 1952 года. Пленум центрального комитета. И сразу 19–й съезд партии. Внимательно слушаю сообщения голосов. Отчетный доклад, — Маленков выскочил! Директивы новой пятилетки; изменения в уставе. Итоги пути. Вот! ВКП/б/ превращается в… КПСС! Это уже ближе, теплее, похоже: «СС»! Только шутки шутками, а дела нет — ничего понять невозможно.

«Балтика», однако, настороже…

И вдруг!! Опальный маршал, предмет нашего с Георгием Самойловичем спора, но и животного страха Сталина и его окружения, объект злобной, паталогической зависти и бешеной ненависти военной верхушки — маршал Жуков, загнанный в ссылку тылового военного округа, он вдруг воскрешается Сталиным. И выдвигается; неожиданно для всех из мрака забвения в яркий свет рампы политической сцены. В разгар подготовки «окончательного решения». Под заявление–реплику товарища Сталина, что пора ему, старику, генералиссимусу, на заслуженный отдых. И молодые должны: заступить его, вождя, место.