Вениамин Додин - Повесть о разделённой любви

Немного позднее, когда последствий крушащего Россию царского указа предотвратить было уже нельзя, князь Александр Иванович Барятинский, наместник на Кавказе, написал 12 января 1876 года великому князю Александру Николаевичу, будущему императору Александру III: «...роковая для России ошибка его величества, в затмении, отринула меннонитов-христиан от империи нашей и тем лишила государство хлебной его десницы...»

Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона в статье «Меннониты» сообщает: «Из России в Северо-Американские Соединенные Штаты с 1874 по 1880 год выехало 13 913 колонистов». Запомним и эту цифру.

Книга «Е. И. Ламанский и Государственный Банк России». Ее автор Константин Аполлонович Скальковский пишет в 1881 году: «...лишенный Манифестом 1861 года своих рабов, российский помещик полагал собственное спасение в незамедлительном разорении или, лучше того, в изгнании с земель государства своего преуспевающего конкурента — колониста-меннонита. Именно под этим давлением Александр II — сам крупнейший в мире землевладелец — скрепил монаршей рукой один из наиболее разорительнейших для России документов... Государство в одночасье потеряло крупнейшую в мире ниву твердых пшениц и мировое первенство хлебной торговли. Оставшиеся колонисты в опасении кар вдесятеро сократили пашню».

«...В 1874 году в США переехали из России немцы-меннониты... С собой они привезли семена озимой твердой пшеницы, и через несколько лет канзасские прерии, засеянные этой пшеницей, сделались подлинной житницей страны, а в некоторые годы — и всего мира...» Это записано в проспекте национальной выставки «Сельское хозяйство США» — официальном документе Государственного Департамента. М.МИД.1979.

И еще один документ имеет смысл привести чтобы окончательно стала ясной «цена вопроса», — «Малую советскую энциклопедию» первого издания. В ней, в томе седьмом, на странице 420 сказано, в частности: «...в конце 70-х и в 80-х годах разражается аграрный кризис, явившийся в Российской империи отголоском общеевропейского кризиса и связанный со вступлением на мировой хлебный рынок сильнейшего конкурента прежним поставщикам — САСШ...» А в томе втором, на странице 167, сообщается: «...грандиозный голод вспыхнул в 1891 году, охватив двадцать девять, главным образом восточных и юго-восточных, губерний. В 1892 году голод повторился в центральных и юго-восточных губерниях. В 1897–1898 — почти в тех же районах, в 1901 — в семнадцати губерниях центра, в 1905 — в двадцати двух губерниях... Последующие годы, 1906–1908, протекают тоже как голодные. В 1911–1912 годах голод вспыхнул с новой силой, охватив двадцать губерний с голодающим населением свыше тридцати миллионов человек. Голод сопровождался повальными эпидемиями тифа, цинги и огромной смертностью...»

Вдумаемся.

Исходом четырнадцати тысяч немцев-меннонитов — мужчин, женщин, стариков и детей — тысячелетняя Россия в одночасье – и навсегда —сброшена была с вершины хлебного Олимпа мира. Оказалась тотчас ввергнутой в пучину перманентного голода. Из времени пусть относительного процветания перешла в эпоху смут и военного позора на Востоке с невиданными поражениями в Маньчжурии и у Цусимы. Социальных потрясений. Первой мировой бойни. Захвата большевиками. Ленинско-троцкистского рабства. Слома Народного Материка страны – её крестьянства. Новой мировой бойни с демографической катастрофой и ликвидацией генетического фонда России. И, — наконец, в качестве Апофеоза воинствующей глупости и невежества, — скандального «беловежского» развала с потерей половины(!) территории, оставшегося чудом – после катастрофы великой «победы» — населения и порушенного хозяйства.

И всё – в полном соответствии с прогнозом уже забытого но по прежнему всегда напоминающего о себе ростовщика-первогильдийца Абеля Розенфельда…

Что можно добавить к сказанному?

…«Нет повести печальнее на свете…» позволил бы себе повторить автор, заменив классические имена Ромео и Джульетты на обыденные, но родные ему Густав и Катерина… Потому не хочу повторять подробностей ШОА 1919-20-х гг., происшедшего на многострадальной земле Украины со спасителями мамы моей и одного из главных дел жизни её… Любопытных читателей, с их согласия, — отошлю к последней – уже в Израиле – публикации. Содержащей, — по договорённости с редакторами, — краткую выдержку из материалов архива «Комиссии ЦК КПСС по реабилитации… незаконно репрессированных сотрудников ЧК (ВЧК) ГПУ (ОГПУ) НКВД (МВД) – коммунистов». Руководитель — Алексахин Иван Павлович. Москва. 1955-1975 гг. (В.Додин, «А ты дослушай, Бог, ты дослушай!», ЕВРЕЙСКИЙ КАМЕРТОН, 28.02 и 7.03.2002г. Новости недели. Тель-Авив).

На что рассчитывали исполнители и организаторы сожжения колонистов? Чем руководствовался Троцкий, паясничая на тормозных площадках бронепоезда в нескончаемых речах, и натравливая ими внимавшие ему толпы на уничтожение меннонитов — этих «злобных врагов мировой р-р-революции!»? Ведь именно в Таври, а затем и под Одессою, наши свидетели злодейского преступления обозники, – юноша Отто Кринке и его «опекун» Мартин Тринкман, — не раз понуждались выслушивать опостылевший бред этого злобствующего болтуна. «Балалаечника», как его величали. «Или надежда была у него, и у всех присных его, на отсутствие памяти у казнимого ими народа? Или даже они уверены были, что «чудом оставшиеся в живых колонисты (свидетели, значит), буквально понимающие и исполняющие божественные заповеди — люди потому порядочные — никогда не напомнят палачам об их преступлении. В особенности, ритуальном?.

…Может быть… Но это – лишь только Мартина и Отто — предположения. «Мечтания», как говаривал кто-то из них.

«Но унять подонков, во имя той же пресловутой человечности, необходимо было всенепременно, – считали они. Однако же, было это – в том же 1919 и в 1920 годах невозможным – их, палачей, власть была!

Но ни что не вечно под луною. Придёт время, мечтали. И явится Божественный «Закон возмездия». Который всегда Закон, как говаривал мой опекун Иван Степанович Панкратов, профессионально разбиравшийся как в Законах, так и, — в особенности, — в Возмездии…(Вспоминая собственную судьбу, люблю это повторять!).

...А жителей «провинившихся» колоний пока всё сжигали, для верности скашивая сопротивлявшихся пулеметным огнем. Зачем? Да всё затем же, чтобы и соседям их – украинцам — неповадно было не только прятать беглых, но просто своевольничать — зарывать от ЧОН остатки хлеба. А главное, мужиков укрывать от пятнадцати до шестидесяти лет, которых до последнего мели в армию под знамена всё того же ПредРЕВВОЕНСОВЕТА Льва Троцкого. А сам он в это же время блажил с трибуны IX съезда партии: «Что такое Украина? Украина, разъединенная десятком режимов — меньшевиков, социалистов-революционеров — и всеми остальными болезнями болеющая? Мы знаем хорошо, что наши партийные организации на Украине... отражают те же самые болезни. В этом я слишком хорошо убедился на Украине, когда в каком-нибудь городе встречал сколько угодно критики, брюзжания и болтовни, а когда приходилось мобилизовывать на фронт даже партработников шло пять человек, а дезертировало 95. (Аплодисменты.) Делать уступки этим элементам не приходится и было бы недопустимо». Потому бегство с позиций большевистских комиссаров-бездельников «наказывалось» «оргвыводами, выговорами и строгими выговорами». (А сопротивление мобилизации, и то же дезертирство с фронта украинского мужика-труженика – кормильца семьи, его немедленным, после поимки, расстрелом. Истреблением всех (с 10 лет!) мужчин семьи. Ограблением казнённых с отобранием у оставшихся хозяйства, дома и земли... И что страшно не менее, сиротством выброшенных на улицу – на муки и гибель — малолетних детей... Неуёмный же оратор все камлал, паясничая, выбалтывал вовсе не потаенные — а ко всем обращенные собственные свои — задумки превращения страны в огромный концлагерь. И изрыгал высокомерно и назидательно: «...Только и всёнепременно кар-рательные меры, от которых мы не уйдем, по отношению к шкурникам и дезертирам (то есть к народам Украины! — В. Д.) — словом, целая сложная система духовных (!) мероприятий, организационных, материальных, премиальных, карательных, репрессивных, которая может в результате своего согласованного систематического применения на основе общего подъема уровня культуры в стране (где расстрелы — рутинная повседневность и они же вся сумма аргументов. — В. Д.) в течение ряда лет, десятилетий, поднять производительность труда, поднять на такую высоту, на какую никогда, ни при каком другом строе производительность труда не повышалась».