Роберт Колдер - Уилли [Сомерсет Моэм: Жизнь и творчество]

Но после сообщения 22 августа о заключении пакта между нацистской Германией и Советским Союзом, в результате которого произошел раздел Польши и открылся путь к войне, все его планы оказались нарушенными. Буквально через несколько часов после этого сообщения мэр Сен-Жана позвонил на виллу и предупредил о всеобщей мобилизации, которая будет объявлена на следующий день. Поэтому почти вся занятая на вилле прислуга отправлялась к местам своей будущей службы во Францию и Италию. В тот же день на полуострове появились подразделения сенегальцев и взяли под охрану близлежащий железнодорожный мост. Туристы спешно покидали побережье, дороги были забиты машинами с домашним скарбом.

На семейном совете было принято решение, что Лиза с мужем срочно вернутся в Англию. Хэкстон, только что завершивший круиз на недавно приобретенной яхте «Сара», сообщил, что всем владельцам частных яхт приказано в течение двадцати четырех часов покинуть места стоянок. Было решено поставить «Сару» в защищенный от морских волн порт Касис, неподалеку от Марселя. Создав запас из консервов, которые еще можно было купить в опустевших магазинах, и оставив виллу на попечение повара, горничной и садовников, Моэм с Хэкстоном в сопровождении трех членов экипажа «Сары» отправились вдоль берега на запад.

Развевавшийся на мачте «Сары» американский флаг, вывесить который Хэкстон как американский гражданин имел право, служил какой-то гарантией безопасности, хотя и не защищал от мин, поставленных вокруг Пера и в водах Тулона. После однодневного перехода при слабом ветре и ярком солнце они остановились в Сен-Максиме, где писатель в последний раз встретился с Горасом де Карбуччиа, который негодовал по поводу бессмысленной, по его мнению, готовности Англии и Франции выступить на защиту Польши. Продолжив путь, Моэм и его спутники в течение двух дней боролись с сильным встречным ветром, прежде чем достигли Бандоля, небольшого живописного порта, расположенного немного западнее Тулона.

Моэм и Хэкстон остановились в Бандоле пополнить припасы и жадно набросились на английские газеты пятидневной давности, надеясь, что возникший кризис разрешится мирно. Примерно через неделю Хэкстон с подавленным видом вернулся с берега на борт «Сары» с известием о вторжении немцев в Польшу. «Это война», — упавшим голосом произнес он. «Прекрасно!», — ответил Моэм.

Моэм встретил войну со смешанным чувством облегчения и странного приподнятого возбуждения. В течение трех последних лет зловещие признаки приближающейся катастрофы постоянно давали о себе знать: только за последний год во французской армии трижды объявлялась всеобщая мобилизация. Моэм много потеряет в войне: ему придется отказаться от путешествия в Индию, он лишится возможности завершить роман о мистицизме и, конечно, надолго расстанется с виллой «Мореск». Однако объявление войны наконец-то устранило чувство неопределенности у человека, который всегда любил планировать свою жизнь на много лет вперед. Кроме того, он верил в то, что немцы не продержатся и трех лет, что французская армия и английский флот в конечном итоге сокрушат противника.

Реакция Моэм на крах бесцельного дипломатического маневрирования европейскими странами была объяснима. Вызывает удивление его настойчивое желание принять участие в борьбе, которое стало явно обнаруживаться в его переписке того периода. Всего лишь семь лет назад он создал пьесу, в которой нападал на ура-патриотов и тех, кто наживается на войне, и разделял высказанное Черчиллем презрение к политикам, которые проявили беспечность и позволили Гитлеру укрепиться у власти. Кроме того, ему было шестьдесят шесть лет, он страдал ревматизмом и приступами малярии и мог сравнительно спокойно переждать бурю в Англии или в еще большей безопасности в Америке.

Однако прошедшие двадцать пять лет с момента начала первой мировой войны не поколебали убежденности Моэма в необходимости выступить на защиту своей страны в период возникшей перед ней угрозы. Он понимал, что лишь свобода предоставляла ему возможность описывать ужасы войны в мирное время. Когда же над этой свободой нависла опасность, он не мог не встать в ряды ее защитников.

Моэм ожидал неизбежной развязки и во время своей последней поездки в Англию в июле осторожно поинтересовался сначала в органах английской разведки относительно возможности своего участия в агентурной работе, а затем в министерстве информации, которому предложил свои услуги литератора. Он всегда был готов направиться в Англию как только разразится война, но 3 сентября он и Хэкстон оказались изолированными в Бандоле. Телеграммы проверялись военной цензурой, жителям было запрещено покидать департамент Вар; для получения разрешения на выезд в другие районы требовалось несколько недель. Более двух недель Моэм и Хэкстон провели на борту «Сары», обедая в каюте, иллюминаторы которой в соответствии с распоряжением властей о затемнении были закрашены в черный цвет.

Через несколько дней они убедились, что ограничения на поездки носили скорее декларативный характер. Поэтому они с удивительной легкостью вернулись на виллу «Мореск». Оставив яхту под присмотром местного моряка, они взяли такси и, к их изумлению, беспрепятственно добрались до виллы. В почтовом ящике писателя ожидало письмо из министерства информации Англии, в котором ему предлагалось быть готовым к выполнению поручений. Перспектива оказаться полезным стране во время войны воодушевляла его. Его беспокоило теперь лишь отсутствие вестей от Лизы и ее мужа, которые уехали месяц назад.

Прошло еще несколько недель после возвращения из Бандоля. Моэм ожидал дальнейших указаний от министерства информации, и бездействие угнетало его. Сейчас, когда его мысли были всецело поглощены разворачивающимися событиями, он не мог сосредоточиться на создании художественных произведений. Поэтому он приступает к работе над сборником коротких эссе о литературе «Книга и вы», который планировалось выпустить в следующем году.

В течение октября министерство информации предложило Моэму написать несколько статей для английских изданий о положении во Франции и на фронте. Хотя он предпочел бы более интересную работу в разведке, он охотно принял предложение и выехал в Париж, где один из друзей во Французском бюро информации сообщил ему необходимые для его статей сведения. Он пробыл нескольких дней в Париже, оттуда отправился в Нанси и в течение недели посетил Страсбург, где пережил первый воздушный налет, и линию Мажино. По возвращении в Париж 5 ноября он побывал на ряде военных заводов в центральных районах Франции, предприятиях по производству бронетехники, артиллерийских снарядов, авиационных пулеметов, взрывчатки и другого военного снаряжения.