Роберт Колдер - Уилли [Сомерсет Моэм: Жизнь и творчество]

Двадцать суток спустя после отплытия «Солтергейта» из Канн он наконец пришвартовался в ливерпульском порту. В течение этого времени мало кто знал о местопребывании одного из самых известных писателей мира. Двадцать третьего июня «Нью-Йорк таймс» утверждала, что за несколько дней до вступления немцев в Париж он находился во французской столице и выражала опасение за его безопасность. Лишь 29 июня газета сообщила о том, что он находится в Лиссабоне.

Прибытие Моэма в Англию, естественно, вызвало большой интерес в прессе. Девятого июля писатель заявил репортерам, что после трехнедельного трудного морского перехода он восстанавливает силы в одном из удаленных уголков страны. На самом деле он сел на первый же идущий в Лондон поезд и уже на следующий день предложил свои услуги Би-би-си.

Министерство информации и Би-би-си оперативно откликнулись на его просьбу, и уже 10 июля Моэм участвовал в передаче под названием «Побег с Ривьеры», в которой, рассказывая об опасном переходе, он подчеркнул смелость пассажиров и чувство долга, проявленное экипажем судна. Спустя несколько часов он записал на пленку четырехминутное выступление для передачи за рубеж. На следующий день он выступал дважды: в первой передаче он поделился со слушателями Англии своими мыслями о причинах падения Франции; во второй призвал соотечественников-англичан проявить чувство сострадания к своим союзникам и не винить их: «Я обращаюсь к вам с просьбой проявить терпение, пока этому охватившему мир безумию не наступит конец. Я верю в то, что после этого мучительного испытания Франция обретет свободу под старым лозунгом „Свобода, равенство, братство“ и вновь займет подобающее ей место в авангарде борцов за демократию».

Заявления Моэма, безусловно, преследовали пропагандистскую цель, но они скрывали также и остро испытываемую им личную горечь. Он с детства глубоко любил Францию и теперь не вполне был уверен, что ему когда-нибудь доведется снова вернуться на свою вторую родину и увидеть виллу «Мореск». Кроме того, ранее он посещал оборонительные укрепления французской армии и твердо заявлял, что с их помощью удастся сдержать немцев. Теперь он был вынужден признать, что ошибался.

Рассказав англичанам о положении во Франции, Моэм затронул более деликатный вопрос: он разъяснил французам позицию англичан в отношении Франции в тот период. Очевидно, в этом вопросе писатель внес наибольший вклад в пропагандистскую работу. Третьего июля английский флот атаковал французскую эскадру, стоявшую в бухте Алжира. Это нападение дало Германии и правительству Виши прекрасный предлог для раздувания неприязни некоторой части французов к англичанам. Поэтому в тех условиях требовалось выступить с заявлением для оправдания действий английского флота.

В силу затруднений с речью выступления Моэма по радио превращались для него в муку. И все же они доказали ему, что он может четко излагать мысли перед микрофоном. Получаемые им 5–10 гиней в виде гонорара за каждое выступление ни в малейшей мере не умаляли убедительности его радиообращений. Как и во время первой мировой войны, когда он считал наивным выполнять задания агента разведки бесплатно, так и теперь, когда его доступ к личным счетам был ограничен, он не видел причин для отказа даже от самого скромного заработка.

В середине мая начались интенсивные налеты немецкой авиации на Англию. Они достигли пика в сентябре, когда в течение двух месяцев в налетах на Лондон участвовало в среднем до двухсот самолетов за ночь. Восьмого сентября Моэм обедал с г-жой Лионел Гест, лордом Уиллингтоном и его женой и генералом Раймондом Ли, главой американской разведки в Англии. Как только гости приступили к обеду, начался очередной налет. В ходе ночной бомбардировки были разрушены вокзал Виктория и теплоцентраль в Баттерси. После окончания налета, когда гости шагали по улицам столицы, в которой нельзя было найти ни одного такси, стало известно, что четыреста жителей Лондона погибли и более тысячи ранены.

Шестнадцатого сентября правительство предупредило представителей прессы, что вскоре ожидается высадка немцев на острова. Редактор газеты «Таймс» Робин Баррингтон-Уорд вспоминал, как в один из вечеров он оказался в отеле «Дорчестер», где в то время поселился Моэм. Когда началась бомбежка и в Парк-лейн и Беркли-сквер раздались первые взрывы, все, кто был в зале первого этажа, бросились на пол. «Лишь Сомерсет Моэм, — отмечал в дневнике редактор, — продолжал ходить по холлу взад и вперед с высоко поднятым подбородком. Он чувствовал себя в своей стихии: казалось, он стремился запечатлеть в памяти увиденную собственными глазами драму».

Еще до начала воздушных налетов министерство информации пришло к выводу, что писатель принесет больше пользы за пределами Англии. Уже 19 августа Моэм сообщил некоторым друзьям о том, что уезжает в Америку. Необходимо было что-то противопоставить деятельности пятой колонны в Америке и существовавшим в ней сильным изоляционистским настроениям. В правительстве Англии было предложено, чтобы такие видные писатели, как Герберт Уэллс, Ноэл Коуард и Моэм отправились в Америку с тем, чтобы разъяснить американской общественности политику Англии.

Поскольку закон о нейтралитете США запрещал иностранцам вести оплачиваемую пропаганду в Америке, необходимо было направить лиц, которые были бы независимы в финансовом отношении. Популярность Моэма в Америке делала его идеальным проводником политики Англии.

Предложение направиться в Америку привлекло Моэма по многим причинам. Во-первых, там находилась дочь Лиза, которая ждала ребенка. Поездка туда предоставляла возможность увидеться с ней и оказать ей помощь. В Америке он надеялся встретиться с Хэкстоном, который в то время, правда, находился еще на мысе Ферра. Хэкстон направил писателю две телеграммы, в которых сообщал, что вилла еще никем не занята, но что итальянцы вот-вот захватят ее. Кроме того, Моэм надеялся, что если Хэкстон возвратится в Америку, он, возможно, привезет с собой дневники писателя со сделанными им во время поездки в Индию заметками, которые он оставил на вилле из-за поспешного отъезда.

Моэм вылетел из Англии 2 октября. Перелет из Бристоля в Лиссабон занял шесть часов. Неделю спустя на гидроплане «Атлантик клиппер» он продолжил путь в Нью-Йорк. В 1940 году перелет через океан занимал шестнадцать часов. Во время одной из болтанок ночью Моэм принял не одну таблетку снотворного. Монтгомери Хайд, служивший в то время на Бермудах вспоминал, что когда самолет сделал остановку на островах, Моэм выглядел бледным и очень уставшим. Ступив наконец на землю Америки в аэропорту Ла Гуардия в Нью-Йорке, Моэм заявил ожидавшим его представителям печати, что он абсолютно уверен в победе над Германией, но война, по его мнению, продлится по крайней мере еще два года. После этого на оставшиеся у него последние три доллара он заказал себе коктейль.