Гавриила Брилиот - Бытие. Творчество и жизнь архимандрита Софрония

«Стойте на краю бездны, а когда станет невмоготу, отойдите от обрыва и налейте себе чашку чая» [104] Архимандрит Софроний. Письма в Россию. С. 32. .

Сергей Сахаров. Дюны. Масло, начало 1920-х гг.

Картина погибла при пожаре

«Иногда постигающие человека испытания ставят его в положение путника, пред которым неожиданно разверзлась бездна и в то же время нет путей к отступлению. О какой бездне говорим мы? Бездна мрака неведения и отчаяния осужденных на смерть» [105] Архимандрит Софроний (Сахаров). Аз Есмь. С. 83. .

Вопросы Сергея о смерти, смертности и вечности были значительно усилены острыми страданиями, вызванными трагедией войны и революции и дальнейшей катастрофой гражданской войны. Сергею казалось, что жизнь бесполезна и бессмысленна, если она должна закончиться вечным небытием.

«Вечное забвение, как угасание света сознания, наводило на меня ужас… Видение бездны становилось всегда присущим… Память о смерти, постепенно возрастая, достигла такой силы, что мир, весь наш мир воспринимался мною подобным некоему миражу, всегда готовому исчезнуть в вечных провалах небытийной пустоты» [106] Архимандрит Софроний. Видеть Бога как Он есть. С. 11–12. .

Его неистребимое предчувствие смерти и вечного забвения стало настолько острым, что все происходящие вокруг катастрофы и бедствия казались ничтожными перед тем внутренним ужасом, который он испытывал. Если все скоро умрет и исчезнет в бездне, какова же была цель всего этого? Эта мысль так неотступно преследовала его, что он буквально видел, как на всех и вся падает тень смерти и тления.

«Во мне со мною умирает все то, что было охвачено моим сознанием: близкие люди, их страдания и любовь, весь исторический прогресс, вся Земля вообще, и солнце, и звезды, и беспредельное пространство; и даже Сам Творец Мира, и Тот умирает во мне; все вообще Бытие поглощается тьмою забвения. Так тогда я воспринимал мою смерть. Овладевший мною Дух отрывал меня от Земли, и я был брошен в некую мрачную область, где нет времени» [107] Там же. С. 11. .

Как это ни парадоксально, Сергей не отчаивался, чувствуя, что где-то должен быть ответ на его страдания. Это заставило его искать причину существования во имя бытия и вечности. Какое-то время он надеялся, что его вопросы найдут разгадку в искусстве. Он долго и упорно рисовал, пытаясь выразить вечное. Кроме того, он обратился к восточным религиям, полагая, что вечность должна быть достигнута потерей себя в абсолютном бытии. Он продолжал идти по этому пути в течение четырех или пяти лет, испытывая редкие облегчения в практике медитации, но его внутренний поиск не был завершен. Он чувствовал, что висит над бездной, но в то же время как бы упирается в толстую, непроницаемую свинцовую стену.

«Никогда, никому не сказал я ни слова о моей “параллельной” жизни в духе: ничто изнутри не толкало меня на такую откровенность. Совершавшееся во мне — происходило от какого-то начала, высшего меня, помимо моей воли, не по моей инициативе: я не понимал происходившего; и однако оно было свято для меня» [108] Архимандрит Софроний. Видеть Бога как Он есть. С. 15. .

Хотя на протяжении всего этого периода он сознательно прекратил молиться, его сердце каким-то образом оставалось нетронутым и надежда продолжала мерцать. И луч света от этого маленького пламени в конце концов проделал крошечную трещину в свинцовой стене.

«Во мне самом рушились юношеские мечты и надежды, что странным образом соединилось с новым углубленным разумением смысла бытия вообще. Умирание и гибель слились с возрождением» [109] Архимандрит Софроний (Сахаров). Аз Есмь. С. 50. .

Это присутствие отблеска света в его гнетущей внутренней тьме медленно и мягко раскрывало ему истинную природу Бытия. Ему было дано понять, что автор жизни — это персона, Бытие, познаваемое и постижимое. Сделав это открытие, он снова стал молиться, прося Бытие раскрыть себя. Медленно, пройдя через глубокие переживания, он пришел к пониманию того, что Христос и был этим Бытием, Создателем и автором жизни.

«Мы никогда не смогли бы узнать истинного Бога, если бы Он Сам не преодолел пропасть, которая лежит между Ним и нами, созданными существами. Наш Бог — не человеческое изобретение, а Тот, Кто действительно есть, истинный Бог, Который по своей чрезмерной любви раскрывает Себя человеку» [110] Zacharias A. Man the Target of God, Tolleshunt Knights: Stavropegic Monastery of St. John the Baptist, 2015. P. 250. Архимандрит Захария был одним из ближайших учеников отца Софрония и написал много работ, в которых излагает или трактует размышления и богословские рассуждения отца Софрония. .

Сергей отдался молитве, пытаясь приблизиться к Бытию, теперь его цель заключалась в том, чтобы получить знание и вступить в личное общение с Ним.

«Зарождалось внутри благоговейное преклонение пред Первым Художником, Творцом всего, с желанием встретить Его, учиться от Него, познать, КАК ОН ТВОРИТ» [111] Архимандрит Софроний. Таинство христианской жизни. С. 134. .

В то же время Сергей был полон пылкой молитвой покаяния за то, что отвернулся от Христа в поисках того, что, как ему казалось, было абсолютным союзом с вечностью, но фактически привело его вечному забвению, от которого он и пытался убежать. Молитва захватила его целиком, не давая ему заниматься живописью, которая также требовала его полного внутреннего присутствия. Борьба между живописью и молитвой, являющейся еще более высокой формой искусства, терзала его, и он понял, что ему придется делать выбор. Некоторое время он пытался сочетать их, но в конце концов понял, что молитва для него важнее, и отказался от живописи.

«Эта борьба между искусством и молитвою, то есть между двумя формами жизни, которые требуют всего человека, продолжалась во мне в очень сильной форме полтора или два года. В конце концов я убедился в том, что те средства, которыми я располагаю в искусстве, не дадут мне того, что я ищу. То есть если я и буду интуитивно ощущать вечность через искусство, это ощущение не так глубоко, как в молитве. И я решил оставить искусство, что мне стоило страшно дорого» [112] Архимандрит Софроний. Письма в Россию. С. 28. .

Постепенное осознание природы личностного Бытия, которое было Богом и Творцом, происходило в Париже с 1923 по 1925 год. Одним из самых значительных поворотных моментов был пасхальный вечер 1925 года, когда Сергей испытал небесную радость и вновь обрел опыт Божественного Света, дарованный ему в детстве. Выставки и признание, которые приносило ему искусство [113] Он выставлял свои работы в Осеннем салоне 1923 г. и в Салоне Тюильри в 1924 г., куда попадали только по приглашению те, кто был отобран среди элиты Осеннего салона. , уже не имели для него прежнего значения, поскольку его все больше влекло желание узнать своего Творца посредством молитвы. С этой целью он поступил в недавно открытый Свято-Сергиевский православный богословский институт [114] Свято-Сергиевский Богословский институт был открыт в Париже летом 1925 г., его подготовительные курсы посещали 24 студента. Здесь Сергей познакомился с о. Сергием Булгаковым (1871–1944). Там же он встретился с Николаем Бердяевым (1874–1948). См. Sakharov N. I love therefore I am, Crestwood: Saint Vladimir’s Seminary Press, 2002. в Париже, но обнаружил, что теоретические исследования и история Церкви, какой бы интересной она ни была, не способствовали молитве.