С Голынец - Иван Яковлевич Билибин (Статьи • Письма • Воспоминания о художнике)

Восторгался Билибин работами В. И. Шухаева, отмечая их близость к древнерусской иконописи и их монументальность.

В оценке того или иного художественного явления Иван Яковлевич стремился быть как можно объективнее. Среди его черновых записок я обнаружил следующие строки: "Как художник сам я не хочу касаться вопроса о соревновании и борьбе течений модернистических, очень крайних, с течениями, стоящими за традиции и, так сказать, академизм. Подобные выводы, сделанные действующим художником, могли бы оказаться пристрастными в одну сторону и недоброжелательными — в другую. Это — дело художественного критика и историка искусства" {2}.

Большим событием в жизни эмиграции были постановки русской оперы в театре Champs Elysees, инициатором которых явилась Мария Кузнецова-Бенуа. В осуществлении антрепризы приняли участие виднейшие деятели русской культуры, находившиеся в то время в Париже. Декорации и костюмы осуществлялись по эскизам А. Н. Бенуа, И. Я. Билибина, К. А. Коровина, А. В. Щекатихиной-Потоцкой. Режиссура была поручена Н. Н. Евреинову и А. А. Санину, главным дирижером был Э. А. Купер, балет в постановке М. М. Фокина, балетмейстером была Б. Ф. Нижинская, пели Ф. И. Шаляпин, Н. П. Кошиц, Л. Я. Липковская и другие. Ставились "Царь Салтан", "Борис Годунов", "Снегурочка", "Садко", "Князь Игорь", "Царская невеста". Иван Яковлевич выполнил эскизы костюмов и декораций для опер: "Царь Салтан" (эскизы костюмов для сцен в городе Леденец выполнила Александра Васильевна), "Князь Игорь", "Царская невеста", "Борис Годунов".

Сезон 1929 года открылся "Царем Салтаном". Театр был переполнен. Здесь были знатоки искусства, парижский артистический мир, русские эмигранты различных поколений. Бурными овациями публика встретила музыку Римского-Корсакова под управлением дирижерской палочки Купера. Показ шедевров оперного искусства в исполнении лучших русских артистов, декорации Билибина получили восторженный прием со стороны французской публики. Величие русского искусства еще сильнее всколыхнуло чувство национальной гордости среди эмиграции, особенно среди молодежи.

Вспоминается постановка оперы "Князь Игорь". Арии Галицкого и Кончака пел Шаляпин, арию Кончаковны исполняла Нина Кошиц. В сцене половецкого стана Шаляпин во время плясок половчан, как бы сам увлеченный танцем, пускался в пляс.

Иван Яковлевич с восторгом воспринял этот театральный прием великого мастера и в дальнейшем часто вспоминал его.

Вот один из характерных отзывов французской прессы: "Первый сезон Русской частной оперы в Париже показывает нам чудесные картины. Здесь воскрешены и великолепие русской оперы и музыкальное могущество Бородина и Римского-Корсакова — этих гениальных бардов славянской души. Перед нами возникают декорации и костюмы, и каждый из них представляет собой совершенный образец искусства. Встреча с ними, по воле режиссера, образует цепь очарований. Вспышка ярких тонов, каждый из которых на палитре оказался бы слишком ядовитым, нежно поет под тонкой оркестровкой художника. Золото, серебро струятся по костюмам и по покрывалам. То, что могло бы быть простым нагромождением слишком тяжелых богатств, становится благодаря силе стилизации и вкусу исполнителя самым спокойным и упорядоченным из зрелищ. Веселый беспорядок палаты царя, город Леденец, встающий из волн, легкий и светоносный, возникают как бы со страниц старинной рукописи; они представляют собой драгоценные миниатюры, образующие совершенные иллюстрации к этой наивной сказке" {3}.

Лето мы проводили вне Парижа. В первый год своего пребывания во Франции, по рекомендации Мориса Дени, мы провели в Бретани в небольшом курортном городке Перрос-Гирек (департамент Кот дю Норд). Здесь Иван Яковлевич выполнил два пейзажа, изображающих скалистые берега Ламанша. Он очень много фотографировал — и пейзажи, и архитектурные памятники, и живописные типы бретонских крестьян, и рыбаков в их национальных костюмах. Мне в дальнейшем пришлось наблюдать, как художник использовал собранный им здесь материал для иллюстрирования сборника французских сказок мадам Рош-Мазон.

В 1927 году Иван Яковлевич совместно с группой русских эмигрантов приобретает на юге Франции в департаменте Вар, недалеко от Тулона, в местечке Лафавьер, небольшой кусок земли. Среди его совладельцев были и бывшие компаньоны по крымскому имению Батилиман (дочь писателя Елпатьевского — Л. С. Врангель, П. Н. Милюков, семья Кравцовых). На определенных по жребию участках выросли небольшие дачки. Именно в Лафавьере Иван Яковлевич написал большинство своих пейзажей. Сюда приезжали отдыхать Александр Иванович Куприн и Саша Черный. В скором времени Саша Черный и его жена Мария Ивановна тоже приобрели участок земли, построили домик и завели виноградник. Здесь Саша Черный писал свои статьи для "Последних новостей" и рассказы для детей. Здесь он и умер и был похоронен на небольшом кладбище в местечке Борм.

Не помню точно в каком году, по приглашению книгоиздателя Шарля Ледюка мы ездили в Кампьен, небольшой городок эпохи Людовика XV, окруженный дубовыми, буковыми и грабовыми лесами. Иван Яковлевич посетил замечательный средневековый замок — Пьерфон. Собранный здесь материал художник в дальнейшем использовал при иллюстрировании исторической повести "Этьен Марсель". Иван Яковлевич выезжал также на несколько дней в Шартр и в июле 1936 года в Фонтенебло.

В Париже Иван Яковлевич участвовал на выставках Салон де Тюильри. Ряд его работ был приобретен филиалом Люксембургского музея.

Несколько раз ездил Иван Яковлевич в Чехословакию. Путешествуя по славянской стране и наблюдая крестьян — чехов и словаков, в их колоритных национальных костюмах, столь близких по духу его любимым северным русским, художник особенно остро чувствовал тоску по Родине. Этому в значительной степени содействовали, по признанию Ивана Яковлевича, и рассказы нашего знакомого А. А. Бабки, который одно время был на дипломатическом посту в Москве, а также беседы с Эдуардом Бенешем. Бенеш очень приветливо, как говорил Иван Яковлевич, принял его. Он рассказывал художнику о достижениях Советского Союза в области экономики и культуры. В частности, говорил, что в России всюду можно видеть, как люди с увлечением читают. В знак дружбы и уважения Бенеш преподнес художнику книгу, посвященную архитектуре Праги, со своим автографом. Особенно тепло Иван Яковлевич вспоминал свои встречи с профессором Неедлы.

За рубежом Иван Яковлевич проиллюстрировал большое количество книг: русские, французские и восточные сказки, сочинения по истории. Он постоянно оформлял приветственные адреса (среди которых был адрес композитору Глазунову), титульные листы, торговые марки, выполнил эскиз надгробья М. Тенишевой.