Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

Три блока из двухсот обычных кирпичей.

Четыре части балюстрады балкона.

Различное сантехническое оборудование из туалетов (из нержавеющей стали).

Различные двери из туалетов.

Кухонная посуда.

Холодильники.

Четыре монитора.

Один кассовый аппарат.

Один журнал заказов напитков.

Шесть батарей Victorian из Хасиенды и Round House.

Различные зеркала из туалетов и барные приспособления.

Доски для объявлений.

Один платный телефон.

Различные подставки для колонок.

Товары на продажу.

Оставшиеся ленты с танцевальной площадки.

Отдельные зелёные, синие и красные глазурованные кирпичи.

Как же мы смогли протянуть пятнадцать лет?

За счёт упорства. Главным образом, Роба. Он был свиреп, как питбуль, даже когда все вокруг лупили его палками, он не сдавался.

Иногда я думаю: каково было его семье? Он был настолько предан своему делу, что близкие наверняка страдали. Хасиенда не могла не стать частью их семьи.

В то время мы не осознавали этого — настолько были заняты собой, что забывали про других людей. Теперь я думаю о них и обо всём, через что они прошли. Простите меня.

Когда я оглядываюсь назад на все эти годы, ощущение такое, словно наблюдаешь дорожную аварию, в которой погибли люди, и дивишься, что сам в ней не пострадал. Лучшее время в Хасиенде для меня наступало в конце мероприятий, когда мы закрывались и всех выгоняли. Адреналин бурлил, поскольку мы были на грани, и это было опасно, нам нравилось оттягиваться всей группой, так как мы (наш персонал и некоторые главные охранники) были записными любителями веществ. Мы сидели и выпивали, наслаждаясь тем чувством, что пережили ещё одну ночь. Фух.

После того, как здание ушло с молотка, мы стали распродавать сувениры. Заведение заполонили фанаты и коллекционеры, были разные люди. Один парень купил дверь от туалетной кабинки, где у него был секс, о чём он хотел иметь вещественное напоминание. Продавался также кусок бетона за дверью, на котором мы с Энг вырезали наши имена. Аукционеры поместили его в рамку, довольно мило получилось. Я предложил цену, и она стала повышаться. После этого Энг собственной персоной выбежала на подиум, схватила микрофон и закричала: «Перестань делать ставки, Хуки! Это я!» Именно она хотела купить лот. И мы оба подняли цену. Типично для нас.

Бобби Лэнгли, бывший диджей Хасиенды, купил диджейскую кабинку. Он услышал сплетню, будто Cream собираются её купить, и заранее сказал мне, что его начальство в Bench установило ему лимит в 8000 фунтов, чтобы лот остался в Манчестере («не дай ливерпульцам получить его!»). Я проводил аукцион для этого лота.

Помню, как Бобби предложил вначале сто фунтов. После этого таинственный участник объявил двести.

Других заинтересованных нашлось. Ставки повышались до тех пор, пока конкурент не сдался на 7900 фунтах. Бобби купил кабинку за восемь тысяч.

Когда спустя годы я поведал ему, что на самом деле никакого соперника не было, он пришёл в ярость. Выяснилось, что начальник шутил, а самого его чуть не уволили.

Хороша была бы причина. Тони поинтересовался вслух: «Что он собирается с этим делать? Открыть бургер-бар?» (На самом деле Бобби принёс кабинку на Tribal Gathering в Southport в 2002 году, где её представили как главную достопримечательность. Последний раз её видели разваливающейся в автопарке где-то в Нортен Куортер.)

Я купил две балки, которые держали потолок, и множество других вещей, которые мне негде было хранить. Они пропали. Удивительно, сколько аппаратуры из Хасиенды мне предлагают сейчас — это всё сворованные из клуба вещи. Замечательно — я должен заплатить за них дважды.

Даже перед закрытием люди говорили, как важен для них клуб и какую важную роль он сыграл в их жизни. Я обычно просто отвечал: «О, хорошо. Прошу меня извинить», после чего убегал, смущённый, но улыбающийся.

Время прекрасно лечит. Вы принимаете положение вещей. Сейчас мне проще говорить о клубе. Эрик Бейкер, танцор 808 State, как-то сказал мне в Гластонбери: «Самое время забить на это, Хуки». Он был прав.

Роб умер от сердечного приступа 15 мая 1999 года (он неделю не дожил до предполагаемого семнадцатого дня рождения Хасиенды).

Именно Роба Греттона, идейного вдохновителя, следует винить и благодарить за всё, что было в Хасиенде хорошего и плохого. Клуб воистину был его детищем.

Тони Уилсон тоже может считаться основателем клуба, но на самом деле он был помощником Роба. New Order никогда бы не решились самостоятельно открыть клуб. Только энтузиазм Роба и любовь Манчестера помогли всё осуществить. Он хотел, чтобы все веселились с ним. Он любил компании и был чрезмерно щедр. Однажды на рождественской вечеринке Factory Records он обнаружил, что проще отдать что-либо, чем продать. Он шёл без оглядки.

Роб постоянно думал о делах, о клубе или о группе. Его блокнот был заполнен планами и схемами, целые страницы были исписаны на тему, что нужно сделать и чего делать не нужно, какие проблемы необходимо решить. Он всё это фиксировал. У него всегда был позитивный настрой, он был готов действовать, а для меня это признак хорошего бизнесмена. Он ненавидел формальности в работе, терпеть не мог связываться со звукозаписывающими компаниями. Всё это он считал дерьмом. Он никогда бы не сказал: «Привет, я Роб Греттон, менеджер New Order». Если у кого-то было к нему дело и его удавалось найти, он отвечал: «Ну ё-моё, оставьте меня в покое!»

Если у вас великая группа, вы способны на всё. Робу сильно повезло: у него их было две.

Сегодня на территории клуба квартиры. Мне это нравится. Если бы там был новый клуб, это было бы то же самое, что видеть свою бывшую с другим. Это обитель. Все ругались, что я позволил использовать название Хасиенды, но я считаю, что клуб дал городу отличный ориентир. Через десять лет люди могут спросить, откуда название Haçienda Apartments. Они узнают нашу историю и будут весьма озадачены.

Строительная компания Crosby Homes заплатила целое состояние за здание и снесла его. Мы с Тони запустили бульдозер. Затем, разрази меня гром, три недели спустя кинокомпания решила воссоздать клуб для съёмок «Круглосуточных тусовщиков». Это стоило 280000 фунтов.

Мы увидели воссозданный клуб. Возможно, в фильме представлена искажённая картина успеха и разорения клуба, но это позволило нам должным образом с ним попрощаться, устроить несостоявшуюся вечеринку по случаю закрытия, как сказал Барни.

Это было уму непостижимо. Вернуться в Хасиенду, детально скопированную (разве только кое-где изюминки не хватало), было одновременно мечтой и кошмаром. Это было самое странное, что я пережил.

Все были там, включая Пола Мейсона. В тот вечер, пока шли съёмки, я поднялся к Барни и сказал: «Чёрт подери, как же не хватает Роба Греттона».