Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

После закрытия Хасиенды New Order собрались снова и записали ещё два альбома («Get Ready» в 2001 году и «Waiting for the Siren’s Call» в 2005-м), но длилась эта радость недолго.

Я не виню своих коллег за распад группы. Я достаточно пожил, чтобы понять, что причина во мне. И я достаточно нахлебался всего этого дерьма.

При том что играть живую музыку — моя первая любовь, мне также нравится играть диджей-сеты. Путешествия и исполнение музыки — то, что до сих пор приносит мне удовольствие.

Летом 2007 года манчестерский музей Urbis Centre организовал выставку в честь двадцать пятого юбилея Хасиенды, которая одновременно и порадовала меня, и серьёзно озадачила. Когда я увидел экспозицию, для которой люди пожертвовали предметы из своих коллекций, я подумал: «Минуточку, а где вы это взяли?»

Открытие прошло замечательно — я встретил старых знакомых. Там были Бен Келли и Питер Сэвилл. Я сто лет не видел Бена. Я не таил обиду. Ведь, честно говоря, ему предоставили полную свободу, он мог творить что угодно, но я люблю глумиться.

Мой любимый момент связан с диджей-сетом Sasha, когда у него сломался компьютер. Музыка внезапно оборвалась.

После двух часов смутившей всех тишины я подошёл к нему и спросил, в порядке ли он.

«Блин, Хуки, нет, не в порядке. Там все мои данные».

«А на диск не скопировал?»

«Нет. Тебе нужно продолжить».

Моя мечта сбылась. Я играю вместо Sasha. Офигеть. Эта странная ситуация меня ужасно веселила. Я пришёл на помощь лучшему диджею в мире. Оказался в нужное время в нужном месте. Но давайте будем честными: поставить записи —дело нехитрое. Я слышал, что Sasha потом ходил по выставке и плакал от нахлынувших воспоминаний.

У меня было такое чувство, будто семья воссоединилась. Я взял с собой сына и дочерей и с удовольствием прогулялся с ними по выставке. Она мне понравилась. Я сказал им: «Наследства не будет, Роб всё потратил».

Легендарная Хасиенда спровоцировала народное творчество. Двадцать пятый юбилей, в 2007 году, позволил народу продемонстрировать, какое влияние оказал на них клуб. «Адидас» выпустили лимитированную партию кроссовок «Хасиенда», дизайн которых разработал Ёдзи Ямамото (Сэвилл работал с ним с конца восьмидесятых, создавая каталоги и рекламные материалы).

Их продавали за 345 фунтов, но люди с ночи занимали место в очереди, чтобы войти и купить их первыми. Кроссовки были распроданы за двадцать минут.

Хасиенды больше нет физически, но она всегда будет жить во мне, будет темой разговоров, будет присутствовать в мечтах и кошмарах. Интерес среди людей и СМИ заставляет предположить, что меня всегда будут спрашивать о клубе.

Люди и мероприятия тоже всегда будут жить во мне. Поклонники не дадут забыть.

Бернард любит подкалывать меня за меланхолический настрой. Он считает, что мне нравится жить в прошлом, и он прав. Я зацикливаюсь, не могу просто забыть пройденный этап и двигаться дальше. Я смотрел «Круглосуточных тусовщиков» три или четыре раза. Это бред, но бред весёлый. Скучный фильм о Хасиенде сделать просто невозможно.

Сын Тони Уилсона Оливер не понимает, как же мы умудрились всё потерять. Он не верит, что можно было упустить такую возможность.

Упустили ли мы возможность? Нуда, думаю, что упустили. И не одну. Мы изрядно преуспели в этом. И если вы решили упустить свою возможность, запомните некоторые важные вещи: делайте это стильно, публично и, главное, в Манчестере.

Встречаясь с аудиторией в рамках тура Unknown Pleasures, я чаще всего слышал примерно такой вопрос: «Вы опубликовали книгу „Как не следует управлять клубом“, в которой подробно описали стресс, страх, разочарование, опасности и риски как в смысле денег, так и вообще, которые ждут того, кто захочет открыть клуб в Манчестере. Так какого же чёрта вы открыли ещё один?»

Ответ: «Уф, поверьте, для меня это был шок не меньше вашего». Но если уж отвечать на вопрос толком, то нужно, как в кино, сквозь кружащиеся туманы времени перенестись на шесть лет назад, в тот самый летний день...

Дзыннъ!

«Алло».

«Хуки! Дело есть».

«О, привет, Мэнни! Как жизнь?»

«Потихоньку, не важно. У меня к тебе дело. Тут кое-кто подвёл меня, и теперь мне нужен диджей-знаменитость для концерта в Razzmatazz в Барселоне».

К тому моменту я отчаянно отказывал всем, кто пытался уговорить меня заняться диджей-сетами. А пытались многие, особенно в начале девяностых, и все говорили, что это очень просто. Но я каждый раз отказывался. Я считал, что диджеи — эгоистичные, самолюбивые, бездарные и болтливые паршивцы с феноменально завышенным чувством собственной важности. Может, именно поэтому я без труда влился в их ряды, но тогда я ещё этим не занимался, так что... Немного придя в себя, я разузнал некоторые подробности, в частности: мы получаем по 500 евро, билеты на самолёт и две оплаченные ночи в пятизвёздочном отеле, еда и напитки включены.

«И что же мне нужно делать, Мэнни? Ты же знаешь, я не могу играть диджей-сеты».

«Ну просто постой с достойным видом, а потом расскажи, почему New Order не поедут в тур, — сказал он, усмехнувшись. — Отличная возможность убраться на халяву! Давай попробуем!»

Давайте перенесёмся в ту ночь в Барселоне. Мэнни, Имельда, Бекки и я, подкрепив силы надлежащим образом, проходим в расположенную в большом зале диджейскую кабинку клуба Razzmatazz и наблюдаем оттуда, как человек восемьсот — тысяча отрываются по полной. За ужином, выпив пару бутылок вина, Мэнни объяснил мне, в чём заключается роль известного диджея.

«Ничего особенного от тебя не ждут. Они просто хотят увидеть старого хрена, который когда-то играл в группе».

Таким образом, мне предстоит прекрасно провести время, дать несколько автографов, рассказать, почему New Order не гастролируют и т. д. и т. п. Я моментально почувствовал себя прекрасно. Я потребовал микрофон, чтобы зачитать рэп, как Без: «Manchester in your area!» К счастью, когда микрофон появился, момент оказался упущен. Зато чуть позже танцую я на подиуме (соблюдая осторожность, так как Имельда уже грохнулась и была поймана одним из охранников), смотрю вниз и вижу Мэнни, который пытается делать скрэтчи на выключенной аппаратуре, так что никакого звука скрэтчеи нет. Хлопаю его по плечу и кричу сквозь шум: «Установка выключена».

Мэнни смущён. Он что-то кричит мне в ответ, пытаясь понять, что происходит. К сожалению, в этот момент очередной трек заканчивается, и зал остаётся в полной тишине. Долго ждать не приходится: сперва толпа начинает гудеть, затем раздаются свист и улюлюканье, после чего в диджейскую кабинку летят стаканы — и пустые, и полные.

«Ах вы чёртовы чесночники!» — вопит Мэнни.

Ошибся страной, точно . Он наклоняется, аккуратно снимает пластинки с проигрывателей и запускает их в зал, как летающие тарелки. Затем берётся за коробку с записями. Настоящая бойня. Люди вопят, пригибаются и бегут, спасая свои жизни, никто не хочет быть обезглавлен двенадцатидюймовым виниловым диском «I Am the Resurrection». А я смотрю с восхищением... Эврика!