Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

«Ладно, – сказал я, – теперь едем на автовокзал!». На въезде в поселок я забрал свои вещи, и лошадь довольно бодрым аллюром устремилась по ухабам кривых улиц. Я сижу на ровном дощатом помосте, держась одной рукой за его край, а другой прижимая к себе кофр с фотоаппаратурой, опасаясь его падения. Вдруг слышу крик Димы: «Евгений Николаевич, куда это Вы направились?».

Мы принялись обсуждать, что делать дальше. Мой возница, немного к тому времени протрезвевший, сначала вел себя безучастно, а потом сказал: «Можно переночевать у моего зятя…». И вот нас подвозят на телеге к деревянным воротам, сработанным весьма основательно, под стать нашему транспортному средству. Они торжественно раскрываются, и кучер собственноручно переносит наши вещи в сени явно зажиточного дома, настойчиво отстраняя нас от малейших попыток помочь ему в этом.

Эту ночь я спал на белоснежных простынях, а Дима решил не отказываться от полевого режима и устроился на полу, устланном ковром, в спальном мешке. На завтрак были яичница и парное молоко, а потом хозяин помог отнести наши вещи на автовокзал.

За прошедшие три года нашей лаборатории удалось собрать достоверный материал по всем сторонам биологии большей части форм больших белоголовых чаек России. То, что не успели сделать мы с Димой, наверстали Вася Грабовский и Андрей Фильчагов, изучавшие чаек, соответственно, в тундрах полуострова Таймыр и на Армянском нагорье. В результате, в отчете по гранту Фонда Сороса мы привели развернутую, обоснованную критику гипотезы кольцевых ареалов, показав полное ее несоответствие реально происходящему в природе. Много позже та же мысль прозвучала в работах большого коллектива западноевропейских орнитологов, которые основывались на сравнительно генетическом анализе всех форм чаек Старого и Нового Света [205].

К моменту окончания этого этапа работы нам оставалось познакомиться с еще одной формой, обитающей на озере Байкал и лежащих неподалеку от него внутренних водоемах Монголии. Но при планировании экспедиции на юг Восточной Сибири я не мог обойти вниманием тот факт, что почти ничего не было известно о взаимоотношениях в этом регионе между обыкновенными и белошапочными овсянками, давний мой интерес к которым возобновился после посещения Академгородка, во время поездки на озеро Чаны. В итоге получилось так, что теперь чайки остались в основном в ведении Димы, который собирался защищать по этой теме кандидатскую диссертацию. Для меня же эта экспедиция стала отправной точкой в дальнейшей разработке темы по гибридизации овсянок, начатой еще 35 лет назад, во время семилетнего моего пребывания в Академгородке. Ей я посвятил еще ряд поездок в поле, последняя из которых осуществилась в 2006 году. О них речь и пойдет в следующем разделе.

Прибайкалье

Ранней весной 1998 года я написал в Иркутск Юрию Анатольевичу Дурневу, в то время заведующему кафедрой зоологии в университете этого города, с просьбой принять группу из двух человек и посодействовать им в проведении исследований в Байкальском регионе. Получив согласие, выехали из Москвы на поезде 9 мая. Возможность лететь самолетом отпадала автоматически, поскольку мы везли с собой 10-литровую канистру со спиртом, провезти которую воздухом нечего было и мечтать. Провоз горючих жидкостей авиатранспортом уже давно категорически запретили. А в поле без этого продукта универсального назначения (в том числе и в качестве твердой валюты) никак не обойдешься.

Култук

Прибыли в Иркутск только на пятый лень, и Ю.А. сразу же отвез нас в поселок Култук, где у него было нечто вроде дачи. По пути на придорожном базарчике купили хорошую порцию омуля, в пару к которому у нашего хозяина была заранее припасена литровая бутылка какой-то особенной сибирской водки. Засиделись далеко за полночь, а перед тем, как уйти на покой, Ю.А. сказал, что ему надо быть в Иркутске рано утром.

Это известие нас несколько обеспокоило, поскольку в доме мы оставались не одни, а с собакой породы колли, чрезвычайно нервной и раздражительной. Ни я, ни Дима не имели каких-либо навыков в области кинологии, а собака едва ли могла успеть посчитать нас за своих за те несколько часов, что мы провели на даче.

Утром, однако, все обошлось без происшествий. Мы позавтракали и отправились на экскурсию. Шли километр за километром по заброшенному полотну того участка знаменитой Кругобайкальской железной дороги, которая огибает южную оконечность Байкала. Это сооружение, выстроенное в начале ХХ века, считают уникальным памятником инженерного искусства. Дело в том, что здесь берег Байкала представляет собой каменистую гряду, которая возвышается над урезом озера на высоту до 400 метров. Из-за того, что этот склон по большей части сложен скальными породами, строителям пришлось основную часть маршрута прокладывать в тоннелях либо на искусственных полках, вырубленных в скале, Откосы дороги приходилось укреплять подпорными стенками. Чтобы избежать воздействия штормовых волн, дорогу прокладывали высоко, более чем в пяти метрах от уровня воды. Проходит она на этом участке длиной в 260 километров через 33 тоннеля и по множеству виадуков [206].

Мы с Димой шли километр за километром, любопытствуя увидеть, а что же таится за следующем тоннелем, маячащим впереди. Погода стояла сумрачная, и ничего особенно замечательного в орнитологическом плане на глаза нам не попадалось. Самыми многочисленными птицами были здесь черные вороны. Они интересны тем, что представляют собой так называемый «проблемный вид», поскольку, занимая собственный обширный ареал в Сибири, свободно гибридизируют на его границах с нашей обычной серой вороной, обитающей далее к западу. Поэтому в оправдание этой экскурсии я все время пытался записывать голоса черных ворон, намереваясь в дальнейшем сравнить их с звуковыми сигналами серых.

Ушли мы километров за восемь от поселка, а когда решили, наконец, возвращаться, пошел дождь. Он все усиливался, и когда мы подошли, наконец, к дому Ю.А., то оказались вымокшими до нитки. А что будет, думали мы, беспокойно топчась у порога, когда загремит ключ, вставленный в замочную скважину? Какова будет реакция колли на наше появление в этот довольно поздний вечерний час? Несколько вариантов действий для каждого из нас были проду маны, прежде чем мы решились войти. К нашему удивлению и облегчению, ничего из ряда вон выходящего не произошло. Собака немного поворчала, но позволила нам, одному за другим, пройти очень медленно, не делая резких движений, через комнату на кухню. А здесь уже можно было предложить ей угощение и закрепить тем самым более терпимое ее отношение к нам.