Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Правда, когда мы, наконец, все же оказались в Лиинахамари и увидели стоящие вдоль причала многочисленные подводные лодки, по их состоянию трудно было предположить, что порт действительно имеет важное стратегическое значение. Это были насквозь проржавевшие посудины, обилие которых наводило на мысль, что единственная насущная проблема состоит в том, где взять достаточно денег, чтобы разрезать их на металлолом.

Поселок представлял собой единственную улицу километра в полтора длиной, идущую у подножия сопок почти вплотную к береговой линии. На воде, помимо подводных лодок, выстроились суда самых разных конструкций, начиная с моторных лодок и кончая всевозможными катерами. «Гостиница», на которую нам указали прохожие, состояла из одной комнаты, за совместное проживание в которой с каждого из нас запросили по 5000 рублей в сутки. На следующий день стало ясно, что выбраться отсюда на острова будет совсем не просто.

Никто не хотел везти нас на катере или моторке. Их владельцы объясняли это свое нежелание в основном коварной штормовой погодой. Перебились в гостинице еще сутки и выложили приветливой ее хозяйке очередные 15 тысяч рублей. Наутро я решил идти на поклон к военным морякам. Офицер из числа высшего начальства, к которому я попал на прием, выслушав мой отчет обо всех наших невзгодах на пути сюда и о том, что проживание в гостинице слишком дорого для простых советских ученых, предложил, после длительного раздумья, поселить нас временно на корабле.

Отвести нас туда было поручено матросу. И вот перед нами внушительное военное судно, видимо, один из тех «СКР 50-го проекта», о которых я упомянул выше. Капитан, вникнув в наше положение, предоставил нам свою каюту. Он сказал, что когда кончится шторм, корабль (не «судно!», как настойчиво подчеркивал наш гостеприимный хозяин), пойдет в нужном нам направлении и подбросит нас на острова.

На этом корабле длиной около 100 метров при ширине около десяти, водоизмещением около 1200 тонн, мы прожили, как помнится, еще двое суток. Днем ходили в сопки по грибы и прямо в каюте варили из них суп в походном котелке с помощью кипятильника. Я и Дима спали на койках, а Валерий мог расстелить свой спальный мешок на полу лишь после того, как двое других занимали свои спальные места: «В тесноте, да не в обиде».

Корабль был пришвартован у причала, который представлял собой дощатый помост длиной метров в 70 и шириной не менее десяти. На него то и дело садились чайки, ради которых мы претерпевали все эти трудности. Валерий предложил попробовать ловить их петлями. И вот мы втроем, возимся на причале, прибивая молотком к доскам петли из лески маленькими гвоздиками. Почти весь рядовой состав экипажа корабля, не менее полутора десятков молоденьких матросов, с изумлением наблюдают за этой нашей деятельностью.

Нельзя сказать, что мы чувствовали себя уютно под этими взглядами, ибо прекрасно осознавали всю нелепость ситуации с точки зрения стороннего наблюдателя. Но мы были полностью реабилитированы, когда на второй день одна чайка все же попалась в петлю. Когда кто-то из нас выскочил, ликуя, на причал и нес добычу на палубу, те же самые матросики окружили его толпой и норовили увидеть чайку вблизи. Так мы подтвердили в их глазах профессионализм знатоков мира пернатых.

Утром третьего дня пребывания на корабле нас ожидало весьма неприятное известие. Капитан сказал, что предстоящий маршрут изменен свыше, так что нам следует собирать свои пожитки и как можно скорее покинуть наше прибежище. Единственной перспективой было высаживаться на причал и здесь, под открытым небом, при температуре не выше 10 °С, ожидать более благоприятного стечения обстоятельств. Я в панике снова бросился к высшему начальству и стал умолять их придумать какой-нибудь более благоприятный для нас выход из положения. Начались бесконечные переговоры по рации. В итоге было решено, что мы идем на нашем корабле по новому маршруту, а где-то на середине пути к нему подойдет другой такой же и отвезет нас на острова.

Часа через полтора хода наш корабль бросил якорь в открытом море, и мы еще около двух часов, сидя в кубрике, напряженно ждали, когда же подойдет второй. И вот он пришвартовывается, корма к корме. На фоне мрачного темно-серого неба над обоими капитанскими мостиками медленно вращаются решетчатые антенны радиолокаторов, внизу – свинцового цвета волны с белыми гребешками. Наконец перебрасывают трап. И три зоолога в выцветших штормовках, с рюкзаками, которые в этой обстановке выглядят уже далеко не столь внушительными по объему, как казалось прежде, перебираются, балансируя на этом раскачивающемся мостике, с одного плавучего железного монстра на другой.

Вскоре показались Айновы острова. В этот момент впервые за все эти дни проглянуло солнце. Когда нас на катере подбросили к берегу, его гладкие, обкатанные водой пологие гранитные уступы заиграли разными оттенками розового и зеленоватого цветов. При нашем появлении несколько больших морских чаек взлетели с прибрежных валунов и тут же уселись неподалеку у лужиц морской воды, сверкающих бликами в углублениях каменистой породы. Мне оставалось лишь пожалеть, что вся фотоаппаратура плотно упакована глубоко в недрах рюкзака.

Вообще говоря, сейчас было не до фотографирования местных красот. Мы помнили предупреждение работников заповедника в Кандалакше, что встретить нас могут совсем не радостно. Я достал свою визитную карточку, где было указано, что я состою заведующим Лабораторией сравнительной этологии такого-то академического института, положил ее в нагрудный карман, и мы направились к бревенчатому домику, стоявшему метрах в ста от берега.

Все наши опасения оказались напрасными. Прием, оказанный нам, был не просто радушным. Застигнутые врасплох обитатели «Кордона Айнов» (как гласила табличка на стене домика) – Иветта Павловна Татаринкова и Рюрик Григорьевич Чемякин приветствовали нас не просто радушно, но как самых дорогих гостей и коллег. Они были приятно удивлены тем, что нам удалось добраться до острова в сезон, когда сообщение его с материком обычно прерывается практически полностью.

Перед тем, как сесть за стол и отпраздновать наше прибытие, мы посетовали, что в предотъездной суматохе не успели купить в Лиинахамари свежего хлеба, чтобы порадовать им островных отшельников. Но они успокоили нас, сказав, что, ежегодно отбывая на острова на несколько летних месяцев, научились сохранять хлеб надолго в идеальном состоянии. Просто обтирают поверхность буханок чистым спиртом.

Я намеревался выставить на стол литровую бутылку хорошей водки, купленную заранее специально для этого случая. Но в рюкзаке ее не оказалось, так же как и непочатой пачки сахара. Их утащили у нас матросы, вероятно, еще на первом корабле, когда правильно рассчитали, что там мы этих продуктов уже не хватимся. Впрочем, я подумал, что и осуждать-то особенно этих пацанов за кражу не приходится. Кормили их отвратительно. Как-то раз мы приняли приглашение отобедать в корабельной столовой вместе с командой корабля. Подали ячневую кашу, сдобренную чем-то, напоминающим по запаху машинное масло. После этого столовую мы больше не посещали. А морячки хорошо помогли мне снизить количество выкуренных сигарет – они ловили меня при каждом моем выходе на палубу, подходя с просьбой дать закурить.