Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Высокие стеллажи в центральной комнате ломились от книг, они же громоздились на полу всюду, где скромная мебель оставляла свободными подступы к стенам. Эта богатейшая библиотека сильно скрасила наше пребывание здесь. Время было ранневесеннее (конец апреля), и погода далеко не всегда благоприятствовала работе в поле. В дождливые дни мы погружались в чтение. Меня особенно заинтересовали несколько книг на английском языке, изданные совсем недавно в США, где речь шла о ранней истории человечества. В них, частности, обсуждался вопрос о времени первого проникновения людей в Новый Свет, об эволюции каменных орудий первых поселенцев и о загадках освоения человеком Южной Америки. Эти темы не переставали интересовать меня с тех пор, как я работал над книгой «Знаки, символы, языки», и я конспектировал эти новейшие материалы, допуская, что, возможно, когда-нибудь дополню ими очередную ее, расширенную версию.

Во время этой вынужденной паузы в ожидания готовности машины Алексея к дальнейшему маршруту удалось узнать кое-что новое и об овсянках. Дом Евгения стоял вторым с краю, в дальнем конце от въезда в деревню, и надо было пройти всего лишь пару сотен метров, чтобы оказаться в центре мозаики их территорий. Уже на второй день я заметил, что один желтый самец постоянно попадается на глаза в паре с самкой белошапочной овсянки. Ее в конце концов удалось поймать, но самец оказался гораздо более осмотрительным. Многие часы, затраченные мной на попытки заполучить его в руки, прошли впустую. Птица решительно отказывалась идти в лучок и благополучно избегала сетей, развешенных в местах ее постоянной кормежки.

Нет смысла описывать в деталях все перипетии дальнейшего путешествия по Алтаю, занявшего более месяца. За это время мы делали остановки на три-четыре дня в семи точках по южному отрезку Чуйского тракта длиной 370 километров. Не раз мы отклонялись на несколько десятков километров от основной трассы, и пользовались гостеприимством многочисленных знакомых Алексея, постоянно живших в этих глухих местах. Всюду во время этих остановок мы вели учеты и отловы овсянок по той же методике, что и в предыдущей экспедиции. За недостатком места мне придется далее ограничиться лишь теми немногими результатами, которые за время этой поездки оказались принципиально новыми, существенно пополнившими все, что нам было известно ранее о взаимоотношениях двух видов овсянок.

Самое интересное, пожалуй, ожидало нас в конце намеченного маршрута. Чуть больше недели мы базировались в поселке Кош-Агач. В его окрестностях я заранее запланировал получить хорошие цифровые фотографии местных сорокопутов (даурского жулана и его гибридов с жуланом европейским), а заодно пополнить свою коллекцию фотографий животных изображениями местных видов птиц [214]. Из Кош-Агача мы совершили две поездки в районы, значительно удаленные от Чуйского тракта. Но прежде чем описывать увиденное там, хочется сказать несколько слов о самом поселке. В нем я побывал впервые в 1968 г. [215], еще в годы Советской власти. За эти 38 лет он разительно изменился. Тогда для меня Кош-Агач выглядел забытым Богом местом, чем-то вроде запущенной резервации из нескольких десятков почерневших деревянных домишек с населением около полутора тысяч человек. Местные жители-алтайцы, обреченные на праздность, казалось, еле-еле сводили концы с концами. Теперь же, несмотря на десятилетия бездарного управления страной, всюду чувствовалась медленная поступь прогресса. Уже можно было выбирать, в каком именно из нескольких магазинов стоит покупать продукты. Ясно было, что лишь после Перестройки люди получили возможность действовать в своих интересах и по собственному почину развивать мелкий бизнес.

Примером тех результатов, к которым привели эти социальные преобразования, стала для меня маленькая чистая одноэтажная гостиница, где нам выделили комнату, которых всего было в ней, как помнится, лишь три или четыре. Здесь мы только ночевали, а по утрам завтракали, взяв у администратора электрический чайник, после чего выезжали на экскурсии. Я с благодарностью вспоминаю то ощущение домашнего уюта, которое все время сопутствовало нам во время пребывания в Кош-Агаче.

Одна из двух дальних поездок, предпринятых нами из этого поселка, никак не была связана с основной задачей экспедиции. Алексею Грибкову было необходимо воспользоваться нашим пребыванием близ границы с Монголией и посетить высокогорья хребта Сайлюгем – одну из тех трех территорий Южного Алтая, где обитают алтайские горные бараны (аргали) [216]. Нам предстояло проехать 65 километров прямо на юг, вверх по долине реки Чаган-Бургазы. Там, у впадения в нее реки Саржематы, мы остановились в деревушке того же названия, состоявшей из трех-четырех домов. Это место жительства семейно-родовой общины скотоводов из алтайского этноса теленгиты [217]. Как обычно бывало и ранее во время экспедиции, обитатели этого медвежьего угла также оказались давними друзьями Алексея и встретили наше появление радостными приветствиями. Они поселили нас в доме, стоявшем на отшибе от прочих и состоящем из одной большой комнаты с внушительного вида печью посредине нее.

Мы находились на высоте свыше 2000 метров над уровнем моря, и хотя стоял май, царил адский холод, особенно по ночам. Печь приходилось топить непрерывно, но даже при этом условии укладывались, одев на себя все теплые вещи. Особенно мучительно было вылезать по утрам из спальных мешков, сразу же кидаться растапливать печь, одновременно лихорадочно разжигая походный примус, чтобы поскорее согреться изнутри чаем.

Прямо в поселке можно было увидеть несколько видов птиц, ранее мне незнакомых. Так что я вплотную занялся фотоохотой и получил снимки бледной завирушки и горной чечетки. Но особенно интересовал меня монгольский земляной воробей, обитающий в России только в хребте Сайлюгем. Я обошел окрестности поселка в поисках этих птиц, но безуспешно. И вдруг выяснилось, что один самец постоянно держится примерно в 50 метрах напротив нашей входной двери. Ранними утрами он подолгу сидел на одном и том же камешке высотой сантиметров в пять, время от время взлетая с него и проделывая характерный рекламный полет в сопровождении простенькой песни. Я пристроился на земле метрах в 20 от него и, дождавшись момента, когда он перестанет обращать на меня внимание, сделал большую серию фотоснимков экзотического пернатого.

На крышу нашего дома по утрам прилетала пара клушиц. Эти птицы из семейства врановых, с иссиня черным оперением и длинными карминно-красными клювами были мне хорошо знакомы. В одну из экспедиций в Закавказье я дней десять жил в большой пещере, где пара клушиц гнездилась в щели ее потолка. Но здесь мне удалось снять на видео их брачные игры, особенно интересные своим весьма своеобразным дуэтным вокальным аккомпанементом.