Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

На третий день мы отправились на машине выше в горы, где Алексей рассчитывал проверить, какова численность обитающей здесь группировки аргали. Планировалось доехать до верховий реки Саржематы. Там можно было остановиться в охотничьем домике у самой границы с Монголией. Почти все 20 километров до этого места машина шла по руслу, перегороженному там и тут грядами валунов самых разных размеров. Поистине кошмарную «дорогу» я снимал на видео через ветровое стекло «Нивы», поражаясь, каким образом наш видавший виды автомобиль ухитряется преодолевать все эти бесконечные препятствия. Страшно было подумать, что будет, если с машиной случится что-то серьезное. До места нашей стоянки было уже очень далеко, а чтобы искать помощь у пограничников, пришлось бы кому-нибудь идти пешком ничуть не меньшее расстояние.

Позавтракав в домике, трое из нас занялись орнитологическими наблюдениями за местными высокогорными видами птиц. На озерца, синевшие там и тут в углублениях желто-оранжевого каменистого ложа, то и дело со звонким курлыканьем прилетали с гор оранжевые же «утки» – огари, а на травянистых участках держались рогатые жаворонки. Алексей тем временем ушел в горы искать аргали. Максимальные высоты достигают здесь более трех тысяч метров над уровнем моря. Его не было часа четыре. Насколько мне помнится, ему все же удалось увидеть одно небольшое стадо.

Во время другой поездки из Кош-Агача, цель которой отвечала основным задачам всей экспедиции, мы получили сведения, полностью подтвердившие нашу первоначальную рабочую гипотезу. Местом работы было выбрано урочище Талдуаир [218] – горный массив на стыке южных отрогов восточной части Курайского хребта и западного склона хребта Чихачева [219]. Около 45 километров мы ехали от Кош-Агача точно на восток по местности, типичной для выровненной горной полупустыни, именуемой Чуйской степью. Единственными препятствиями оказывались неглубокие русла речушек, которые наша «Нива» преодолевала без особого труда. Стояли последние дни мая, и повсюду виднелись чудесные куртины пышно цветущей сон-травы.

Машина въехала в редкий лиственничный лес, покрывавший подножие пологого склона в основании западных отрогов Талдуаира и мы решили остановиться здесь лагерем. Предстояло в течение двух дней провести учеты местных овсянок. В первые же часы, не отходя далее чем на несколько сот метров от стоянки, мы поймали трех чистокровных самцов белошапочной овсянки, а на второй день – еще одного. Экскурсии, предпринимавшиеся в разных направлениях всеми четырьмя членами отряда однозначно показали, что желтых овсянок здесь нет и в помине!

Вывод напрашивался сам собой. Мы достигли северной границы основного, исконного ареала белошапочной овсянки, откуда отдельные особи расселяются далее к северу [220]и скрещиваются там с обыкновенными, после чего начинается процесс массовой гибридизации по схеме цепной реакции. Понятно, что белошапочных овсянок должно быть тем больше, чем южнее находится данная местность на проложенном нами трансекте, что я и предполагал доказать, планируя эту экспедицию. Именно это подтвердили подсчеты особей двух видов в нескольких пунктах остановок на обратном пути к дому.

Белошапочные овсянки оказались вполне обычными в окрестностях поселка Чибит, что в 108 километрах к северу от Кош-Агача. Их доля в местной смешанной популяции составляла немногим более 39 %, как и далее к северу, через 131 километр по Чуйскому тракту, близ поселка Хабаровка [221].

Въехав в Хабаровку, мы, как всегда в таких случаях, решили в поисках жилья подъехать к магазину и расспросить местных жителей о возможности найти пристанище на два-три дня. Нам посоветовали ехать в сельсовет, где нас любезно принял его председатель – миниатюрная женщина восточной внешности, элегантно одетая совершенно по-европейски. Проверив наши документы, она сказала, что сейчас свяжется по телефону с одним из местных фермеров. «Сейчас он приедет за вами», – сообщила она. Пришлось ждать, сидя в машине довольно долго, так, что кое-кто из самых нетерпеливых предлагал оставить это дело и ехать дальше.

К счастью, терпение возобладало. Появился крепкий молодой человек на мотоцикле и предложил следовать за ним. Мы въехали в обширную усадьбу, основательно защищенную от проникновения посторонних оградой из толстых слег. «Живите сколько хотите!», – сказал хозяин, объяснив нам, что собирается открыть здесь стоянку для туристов. Так что мы стали для него первыми желанными ласточками.

Место оказалось истинным золотым дном. Прямо вокруг дома пели овсянки обоих видов, а на следующий день мы обнаружили среди них немало гибридов. Ситуация выглядела так, словно мы наткнулись на то самое место, где на наших глазах идет процесс локального слияния видов . Прошло уже восемь лет, а Саша Рубцов ездит сюда каждую весну, продолжая свои исследования по гибридизации овсянок.

Покинув гостеприимную Хабаровку, мы двинулись дальше на север. Примерно через 60 километров начинался затяжной Семинский перевал. [222]Между подъемом на него и началом спуска, на расстоянии около десяти километров пролегало нечто вроде плато, поросшего кедровым лесом. Мы сделали несколько коротких остановок, включая каждый раз записи голосов овсянок и обходя ближайшие окрестности. Никаких признаков присутствия овсянок обнаружить не удалось. Видно, местность их не устраивала по тем или иным причинам.

Но как только спуск по серпантину закончился, овсянки тут же стали заметными, и все они были желтыми! Казалось очевидным, что на исследованном нами отрезке трансекта Семинский перевал с его своеобразной лесной растительностью служит своего рода преградой к свободному расселению белошапочных овсянок к северу. Основательно проверить это принципиальное заключение мы вознамерились в последующие дни. Было решено остановиться в Черге (в 70 километрах южнее перевала) и уже оттуда съездить назад в ранние утренние часы, когда птицы максимально активны, а учеты их потому наиболее продуктивны.

В Черге мы задержались на несколько дней. Надо было выяснить, будет ли отличаться соотношение в числе белошапочных и желтых овсянок от того, что мы видели здесь в прошлом году. Оказалось, как и следовало ожидать, что никаких значимых изменений не произошло. Осуществили мы и наш план поездки на юг к Семинскому перевалу. У его северного спуска мы разделились на две группы. Саша и Миша пошли пешком, а Алексей и я медленно ехали на машине. Когда мы с ним вернулись к намеченному месту встречи и объединили результаты обоих учетов, оказалось, что среди 23 увиденных нами самцов только один (4.3 %) выглядел как типичная белошапочная овсянка. Напомню, что к северу от перевала, в Хабаровке таких птиц было значительно больше трети от числа учтенных (39.3 %).