Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Комментарий академика Г. Голицына: «В 1980 году совсем уж втайне от научной и вообще широкой общественности за несколько месяцев реализовали одно вполне конкретное и недорогое мероприятие по “спасению” Каспия – был засыпан пролив из моря в Кара-Богаз. В то время залив потреблял из Каспия всего лишь около шести кубокилометров воды в год, то есть засыпка “спасала” около полутора сантиметров уровня моря. Тогдашний президент Академии наук Туркмении, член-корреспондент АН СССР А. Г. Бабаев рассказывал мне в 1984 году, что когда он узнал о решении отсечь залив, то пробовал в своем правительстве выразить сомнение в разумности такой меры. Его направили в спецотдел, где показали решение Политбюро ЦК КПСС о начале работ. В то время после этого оставалось только молчать». [98]

И далее, там же: «По проекту плотина в проливе должна была быть с воротами, во всяком случае, способной пропускать воду, если уровень моря начнет подниматься (в 1980 году Каспий уже поднялся примерно на полметра по сравнению с 1977 годом). Однако… быстро построили глухую плотину, без возможности пропуска воды. Для укрепления земляной дамбы было уложено (не по проекту!) много железных опор высоковольтной линии электропередачи, поэтому, когда лет через пять спохватились, создать в ней пропускные системы оказалось невозможно. К осени 1984 года Кара-Богаз-Гол высох и стал источником пыли и соли, развеваемых с его дна ветрами на сотни километров вокруг. Перестал работать химический комбинат на берегу залива, сырьем для которого служили рассолы Кара-Богаза».

А вот лишь некоторые последствия: «Через два года активисты перекрытия залива начали чесать в затылках: береговая кромка Каспия продолжала отступать, а сам залив резко обмелел, превратился в зловонное болото с запахами йода, хлора, сероводорода. Соленость залива выросла более чем втрое! Практически погибла уникальная флора и фауна юго-восточной акватории Каспия». [99]

«Когда залив пересох, перестали подпитываться промышленные скважины, обеднели химическими элементами подземные рассолы, резко возросли затраты добывающих предприятий на производство продукции. Еще суровее стали условия жизни населения. Мелкая соль со дна бывшего водоема, поднимаемая ветрами, окутывает белой дымкой населенные пункты. Соль проникает в дома, садится на посевы и небогатые пастбища животноводческих ферм, приводя к падежу скота. Появились слухи о закрытии добывающих предприятий» [100].

Между тем, до этого «Залив Кара-Богаз-Гол являлся (теперь уже в прошедшем времени. – Е.П. ) уникальным природным объектом, стабильной экологической системой, которая формировалась тысячелетиями, и богатейшей сырьевой базой для многих отраслей промышленности. Из подземных рассолов добывали ценное сырье – бор, бром, редкоземельные элементы. Из рассолов бишофит, сульфат натрия, эпсомит, медицинскую глауберову соль и другие химические продукты. Здесь находится величайшее в мире месторождение мирбилита» [101].

А «Тем временем стали поступать тревожные сигналы о наступлении моря, что для специалистов не явилось такой уж неожиданностью. Все гидрометобсерватории по побережью уже с 1978 года фиксировали резкое повышение уровня Каспия. Создалась нелепая ситуация, когда в тиши кабинетов разрабатывались меры по спасению моря от обмеления, а на местах принимались героические усилия по защите от морских волн, заливавших сенокосные луга, стога сена, технику, животноводческие стоянки, поисковые площадки нефтедобытчиков и освоенные месторождения. Море, увеличившись почти на два годовых волжских стока, поднялось более, чем на метр. Поднятие уровня моря создало серьезную угрозу многим прибрежным сооружениям, а в Дагестане, к примеру, был затоплен целый совхоз – 40 тысяч гектаров земли.

Специалисты вдруг прозрели и сделали заключение, что уровень моря пульсирует в пределах до 4 метров с исторически выверенной периодичностью в зависимости от тектонических процессов в недрах земной коры, и пришли к выводу, что Каспий не нуждается в дополнительных источниках воды, которой вскоре и так будет в избытке» [102].

Это было написано спустя восемь лет после преступной акции. Автор продолжает: «Академики и член-корреспонденты Академии наук СССР [103], по сути заварившие всю эту кашу с нашумевшим “проектом века”, затеяли между собой научный спор о правильности прогнозов по угасанию Каспийского моря или же полной непригодности этой методики прогнозирования. Проблему в силах разрешить специальное водорегулирующее сооружение на входе протоки в залив. Однако, как только стало ясно, что Кара-Богаз-Гол не мешает забору воды из Волги на орошение, Министерство мелиорации и водного хозяйства СССР утратило к нему всякий интерес, а Минхимпром СССР не считает спасение залива своей обязанностью».

В 1984 г. в дамбе пробили отверстия, через которые пропустили 11 труб. Но это не дало желаемого эффекта: Кара-Богаз-Гол продолжал оставаться соляной пустыней. В 1992 г., уже после выхода Туркменистана из состава СССР, дамбу взорвали.

Не было бы счастья, да несчастье помогло

Несмотря на предупреждение, полученное от Владислава и Иры, я все же решил попытать счастья на старом месте. В Красноводске мы были уже 20 марта, а через день к вечеру прибыли на место экологической катастрофы. Хохотуны таки прилетели и группа из 30 птиц даже садилась на короткое время там, где в прошлом году располагалась большая колония. Другая стая примерно из 40 птиц держалась на море, на косе у входа в бывший пролив. Так что какая-то надежда оставалась.

Осмотрев место колонии, мы обнаружили, во-первых, что вокруг нее все заросло высокой полынью и, во вторых, что ее кустики растут как раз по центрам бывших гнезд, где почва годами удобрялась пометом, но не сцементирована им по краям. Ясно, что хохотунам, привыкшим к широкому обзору пространства, не нравится разросшаяся растительность по периферии колонии и там, где им следовало бы откладывать яйца. Поэтому я решаю, к плохо скрываемому неудовольствию трех моих коллег, устроить прополку территории. Несколько часов в ночь с 1 по 2 апреля проводим за этим занятием. Идем вчетвером фронтом и выдергиваем с корнем кусты полыни. Оголили в результате довольно значительную площадь и с нетерпением стали ждать утра. Но, увы, весь труд пошел прахом. По-видимому, этот фрагмент голого пространства слишком мал по сравнению с остальной поверхностью острова, чтобы заставить птиц обосноваться здесь для гнездования. Ведь в предыдущие годы здесь был обширнейший голый солончак.

Оставалось только ждать приезда машин из заповедника. Связи с ним у нас, разумеется, не было. Мы хорошо понимали, что торопиться они не будут. Им было известно, что пресной воды во флягах должно хватить нам на месяц. С пополнением ее запаса два ГАЗ-66 прибыли чуть раньше – 24 апреля. К этому времени мы нашли примерно в десяти километрах от лагеря маленький каменистый островок, над которым видели летающих хохотунов и хохотуний. Полевой лагерь перевезли ближе к этому месту и поставили на высоком песчаном месте посреди невысоких барханов. Ближе к островку удобного места не было, так что до него приходилось идти от лагеря примерно три километра по обнажившемуся дну Кара-Богаза. До самого горизонта, насколько хватало глаз, перед нами лежала поверхность, которая издали выглядела ровной как стол. На самом же деле это была сплошная мозаика тесно примыкающих друг к другу выпуклых темно-серых соляных конкреций слоистого строения, которые мы называли «пузырями». Их диаметр составлял примерно от 20 до 40 см при немного меньшей высоте. Местами все это покрывал тонкий слой рассола, и пузырь прогибался, когда на него наступали. Там, где воды не было совсем, они трескались под сапогом, а при дуновении ветра с их поверхности летели струйки глауберовой соли, от которой слезились глаза. В общем, прогулка по такому неровному и непредсказуемому субстрату не доставляла особого удовольствия.